Бисмарк. Биография - Джонатан Стейнберг

8 июня 1883 года Иоганна сообщала Герберту: Швенингер предписал для всей семьи новую диету – яйца, чай или молоко на завтрак, «немного» рыбы и жаркого (никаких овощей) в полдень, кружку молока в четыре часа и столько же вечером. Надо есть «меньше, но чаще». Иоганна беспредельно поверила в волшебство Швенингера и молилась, чтобы «этот приятный, скромный, жизнерадостный и требовательный господин» не отходил от супруга до конца лета192. Швенингер оставался рядом с Бисмарком до последних дней его жизни, и в благодарность канцлер навязал «семейного доктора» медицинскому сообществу Берлина, которое считало его шарлатаном и не желало даже разговаривать с ним. Как написал Кох, «лишь в 1900 году Швенингер получил пост, соответствовавший его квалификации, став заведующим отделением в провинциальной больнице в Гросс-Лихтерфельде»193.

Еще одним знаменательным событием отмечена жизнедеятельность Бисмарка в восьмидесятых годах. 9 января 1882 года в парламенте ему был задан вопрос бароном Георгом фон Гертлингом, способным молодым лидером партии Центра, которому в годы Первой мировой войны довелось послужить преемником Бисмарка на посту канцлера:

...

Бисмарк ответил утвердительно, дав понять, что соответствующие положения будут включены в пакет законодательных предложений, который союзное правительство представит весной. Он выступал долго и на редкость вяло и ненароком проговорился, раскрыв одну из причин своей тревоги «…осознание того факта, что рабочие массы не доверяют даже попыткам правительства улучшить их условия, предпочитая голосовать за партии, которые в сфере экономики отстаивают право сильного, а не слабого в борьбе против всевластия капитала…»194

Иными словами, рабочие доверяют не Бисмарку, а левым либералам, вроде Ласкера, несмотря на то что они проповедуют идеи свободного рынка. Бисмарк рассудил по-своему: антисоциалистическое законодательство не достигло своей цели. Избиратель продолжает голосовать за социал-демократов, которые по-прежнему сидят в рейхстаге. СДП никуда не делась, на выборах в октябре партия получила еще три депутатских места. Бисмарк должен был что-то предпринять, и у него уже созрел план. В министерстве торговли он нашел нужного человека – исполнительного чиновника, горевшего идеями социальных реформ, – Теодора Ломана, правоверного христианина из Ганновера. Они подходили к решению проблемы с разных позиций, но оба считали, что начинать надо со страхования по случаю болезни и производственного увечья. Ломан хотел укрепить христианскую дисциплину. Бисмарк имел в виду государственную программу страхования с обязательным участием в ней и нанимателя, и наемного рабочего195. Весной 1883 года он дал ход первой части программы – внес законопроекты о социальном страховании по болезни и травматизму на тринадцать недель. 15 июня 1883 года правительственная газета «Нойесте миттейлунген» салютовала рейхстагу, принявшему закон о социальном страховании по случаю заболевания:

...

Нелиберал Бисмарк осуществил то, с чем либеральные демократии не соглашались и тогда и не желают соглашаться сегодня: законодательно обязал государство проявлять заботу о бедных.

В восьмидесятые годы Бисмарк завершил создание системы государственного социального страхования: ввел страхование на случай производственного увечья, одобренное рейхстагом 27 июня 1884 года, и страхование по старости и инвалидности – соответствующий закон был принят в 1889 году. В Германии появилась первая в мире государственная программа социального страхования, которая остается и поныне основой современной социальной системы в стране, и это сделал именно «железный канцлер» Бисмарк.

Здоровье Бисмарка поправилось, но менее суматошным он не стал. В 1884 и 1885 годах канцлер затеял новую реорганизацию управления империей, учредил государственный совет. Его идею встретили в штыки, и от нее пришлось отказаться. В эти же годы он увлекся колониями. Появление новой формации купцов-авантюристов, иллюзорное желание завладеть дешевыми ресурсами и рынком для сбыта немецких товаров, непреходящее стремление к успеху и вера в свои чудодейственные способности – все эти факторы поспособствовали тому, что Бисмарк вдруг превратился в колониалиста.

24 апреля 1884 года германский рейх распространил свой «протекторат» на Уолфиш-Бей и прилегающие территории, ставшие Германской Юго-Западной Африкой (Намибия сегодня), на Тоголенд, Германскую Восточную Африку (Танзания) и на некоторые тихоокеанские острова. Колонии не сыграли сколько-нибудь значительной роли в экономике. В 1903 году немецкое население колоний составляло всего лишь 5125 человек, в том числе 1567 солдат и чиновников197.

1 апреля 1885 года Бисмарку исполнилось семьдесят лет. Империя отметила это событие общенациональным праздником. По всей стране проходили грандиозные фестивали. Фонд, образованный для приобретения поместья Шёнхаузен в качестве национального подарка, справился с возложенной на него задачей. Император и все королевские высочества нанесли визит и поздравили Бисмарка, на торжестве присутствовал и Люциус198. Постаревший отец семейства, безмерно довольный сыном, прослезился. Но и сын тоже постарел за двадцать три года служения родителю [98] 199.

Солидный возраст проявлялся и в образе жизни. Филипп Эйленбург, посетивший Бисмарков, отметил, что в двух главных комнатах ничего не изменилось, если не считать «нового покрывала на диване, красного, шелкового, с желтым узором». В убранстве комнат отражались вкусы типичной померанской юнкерской семьи старшего поколения – «то есть полное отсутствие вкуса»: «но мы же, старые пруссаки, всегда этим отличались». На стенах Иоганна развесила картины с традиционными пейзажами. Одно из полотен Моргенштерна пришлось отправить обратно художнику. Князю не понравилось, что на нем изображено «слишком много облаков»200. Бисмарк начал облачаться в длинный черный китель, застегнутый на пуговицы до самой шеи, вокруг которой повязывал платок, и в этом наряде выглядел как каноник в католической церкви.

Судя по всему, Бисмарк не читал современную немецкую литературу, ни Фрейтага, ни Гейзе, ни Теодора Фонтане, хотя Фонтане сказал в марте 1894 года журналисту Максимилиану Хардену: «Почти во всем, что я написал с 1870 года, фигурирует der Schwefelgelbe (зеленовато-желтый цвет кирасирской униформы Бисмарка. – Дж. С .). О нем упоминается лишь мимолетно, но всегда как о Карле или Оттоне Великом»201. Бисмарк не ходил на оперы Вагнера и не слушал никакой иной музыки, кроме Бетховена. Он стал для нации любимым дедушкой, не замечая этого.

Если Бисмарк превратился в старика, то император был уже стариком дряхлым, что и отметил в дневнике Филипп Эйленбург по случаю визита императора в Баварию в 1885 году. Генерал Хартман назвал их «ходячими трупами». Эйленбург с особым интересом наблюдал за «престарелым главным доктором Лауэром, иссохшим, как мумия»: «Он держал при себе толстого штатного врача с короткими плебейскими ногами, и эти двое не спускали с кайзера своих стерегущих глаз Аргуса. Избави нас Бог от таких целителей, пусть они занимаются стариком»202. Тем не менее немощный 88-летний император продолжал оставаться опорой могущества Бисмарка.