Ярость - Уилбур Смит

– Каких странных идей ты нахватался в этой своей газете! Он убил твоего деда, – сказала Сантэн и на мгновение взглянула на Шасу. Шаса понял ее взгляд и верно истолковал его: «Здесь у нас еще одна проблема», но Майкл продолжал, ни на что не обращая внимания:

– Мозес Гама умрет на виселице – я думаю, мы все это понимаем. Но его слова и идеи будут жить. Теперь я знаю, почему стал журналистом. Знаю, что должен делать. Я должен объяснить эти идеи людям нашей земли, показать им, что эти соображения справедливы и совсем не опасны. В них надежда на выживание всего нашего государства.

– Хорошо, что я отослала слуг, – перебила его Сантэн. – Никогда не думала услышать такие слова за обеденным столом в Вельтевредене.

* * *

Вики Гама больше часа ждала в приемной тюрьмы на Роланд-стрит, пока надзиратели просматривали содержимое пакета, который она принесла Мозесу, и решали, можно ли передать его.

– Это просто одежда, – говорила Вики.

– Но не обычная одежда, – возражал старший надзиратель.

– Это традиционная одежда племени моего мужа. Он имеет право ее носить.

В конце концов позвали начальника тюрьмы, и когда он наконец дал разрешение, Вики пожаловалась:

– Ваши люди были намеренно грубы со мной и чинили всякие препятствия.

Он саркастически улыбнулся.

– Интересно, мадам, как будут обращаться с нами, если вы и ваши друзья из АНК захватите власть. Интересно, отдадите ли вы нас под суд или будете просто убивать на улицах, как собирался ваш муж.

Когда Вики наконец позволили под бдительными взглядами четырех надзирателей передать пакет, Мозес спросил:

– Чья это идея?

– Моя, но за шкуры заплатил Хендрик, а сшили его жены.

– Ты умная женщина, – похвалил Мозес, – и достойная жена.

– А ты, мой господин, великий вождь и должен носить соответствующую твоему званию одежду.

Мозес поднял длинный плащ из леопардовых шкур, тяжелый, блестящий и золотистый, усаженный собольими розетками.

– Ты поняла, – кивнул он. – Ты увидела необходимость использовать суд белых людей как трибуну, с которой нужно объявить всему миру о нашем стремлении к свободе.

Вики опустила глаза и понизила голос.

– Мой господин, ты не должен умирать. Если ты умрешь, заметная часть нашей мечты о свободе умрет вместе с тобой. Неужели ты не защитишь себя ради меня и нашего народа?

– Нет, я не умру, – заверил он. – Великие нации не допустят этого. Британия уже ясно дала понять, какова ее позиция, да и Америка не может позволить казнить меня. Америку саму разрывает борьба цветных американцев – она не допустит моей смерти.

– Я не верю в альтруизм великих наций, – тихо сказала Вики.

– Тогда верь в их эгоизм, – сказал Мозес Гама. – И верь мне.

* * *

Когда Мозес в черно-золотом одеянии из шкур леопарда появился на следующем заседании суда, он казался реинкарнацией древних черных королей. И приковал к себе всеобщее внимание.

– Я не вызываю свидетелей, – серьезно сказал Мозес. – Ограничусь тем, что обращусь с заявлением со скамьи подсудимых. Только в этом я согласен участвовать в вашей пародии на правосудие.

– Ваша честь! – вскочил на ноги обвинитель. – Должен указать суду…

– Спасибо! – ледяным тоном перебил его судья Вилльерс. – Мне не нужны указания, как вести суд.

Обвинитель сел, издавая нечленораздельные протесты.

Судья в алой мантии тяжело повернулся к Мозесу Гаме.

– Обвинитель хотел сказать, что если я не объясню вам необходимость занять место на скамье свидетелей и дать присягу и если вы не согласитесь подвергнуться перекрестному допросу, ваши высказывания не будут иметь никакого отношения к процессу.

– Присягу именем вашего бога белых людей, в этом зале, где судья и обвинитель белые, где все свидетели обвинения белые и белые полицейские у входа? Я не снизойду до такого правосудия.

Судья Вилльерс печально покачал головой и поднял обе руки ладонями кверху.

– Хорошо, вы предупреждены о последствиях. Делайте свое заявление.

Мозес Гама долго молчал, потом негромко начал:

– Жил некогда маленький мальчик, который радостно бродил по прекрасной земле, пил из сладких чистых рек, с удовольствием слушал пение птиц и наблюдал за прыжками сернобыков, панголинов и прочих удивительных диких животных. Этот маленький мальчик пас стада своего отца, а по вечерам сидел у костра и слушал сказания о великих героях своего народа: Бамбате, Секухунди и могучем Чаке.

Этот мальчик считал себя представителем мирного народа, которому принадлежит эта земля и который уверенно и радостно идет по этой земле куда хочет. Но однажды, когда мальчику было девять лет, в крааль, где жил мальчик, пришло забавное существо с красным лицом и манерами господина, и мальчик заметил, что все люди испугались; даже его отец и дед, вожди племени, перепугались. Такими мальчик их никогда не видел.

В переполненном зале не было слышно ни звука, не видно ни малейшего движения: Мозес Гама описывал, как в его блаженное неведение вторглась горькая правда о его существовании. Он описывал свое изумление от того, что вселенная, какой он ее знал, – иллюзия. Он рассказал о первом путешествии во внешний мир, когда оказалось, что есть места, где существование человека с черной кожей ограничено. Попав в города белых, он узнал, что не может ходить по улицам в комендантский час без пропуска, не имеет права жить за пределами районов, отведенных его народу на окраинах города, но самое главное он узнал, что не может учиться в школе для белых детей. Он узнал, что почти во всех общественных зданиях для него существует отдельный вход, что есть профессии, которыми он не имеет права овладеть, и что почти во всех отношениях он считается другим, худшим, второсортным – что на нем проклятие цвета кожи и ему придется всегда оставаться на самом дне жизни.

И однако он знал, что он такой же, как другие люди, у него те же надежды и желания. Он знал, что его сердце бьется так же сильно, тело так же сильно, а ум так же ясен и быстр, как у любого другого человека. И он решил: для того чтобы подняться над своим положением в жизни, нужно скорее использовать свой мозг, а не превращаться во вьючное животное, как приходится большинству его соплеменников.

Он обратился к книгам белого человека и с глубоким изумлением узнал, что герои его народа описаны как дикари, ворующие скот, предатели и мятежники. Что даже самые сочувствующие и милосердные писатели рассматривают его народ как детей, неспособных думать и самостоятельно заботиться о себе, детей которых следует защищать, не позволяя, однако, им участвовать в принятии решений, определяющих их жизнь.

Он рассказал слушателям, как наконец понял, что все это чудовищная ложь. Что пусть он другой, пусть его кожа черна, он не нечист, не осквернен, не глуп и наивен, как дитя. И он понял, какова цель его появления на свет.