Жрец Лейлы - Светлана Зимина

– Разве? – тот приподнимается на локте. – а по-моему божественная печать на ауре этого "человека" позволяет мне дать простой совет. Другой вопрос сможет ли он ему последовать…

– Действительно, – скалиться колдун, даже таким оставаясь прекрасным.

Анриас с легкостью вскакивает на ноги, словно и не было слабости:

– Лорд Растин. Я согласен. Я сделал свой выбор.

Тот кивает и протягивает руку, на ладони сверкают драгоценности:

– Надень это.

Рыцарь недоуменно смотрит на них:

– Разве я женщина. Чтобы носить украшения.

Фыркает оборотень на траве. Колдун протягивает вторую руку и касается его подбородка, приподнимая лицо:

– Это украшения для мужчин.

Его небесно-голубой взгляд бестрепетно встречают ответным. И Растин едва скрывает свое удивление. Мальчик оказался сильнее, чем он думал. Мало кто способен выдержать его взгляд с таким спокойствием.

– Не знаю, как в вашем мире, – наконец, сообщил он. – А у нас мужчины привыкли себя украшать. Это чаще всего символика, что бы не ошибиться при встрече. Ты слишком рано стал рыцарем. Ты – воин. Значит тебе положено серебро с твоим камнем. А твой камень, – он взглянул на ладонь и невесело улыбнулся, – это бриллиант. Чистый и крепкий, почти нерушимый.

Анриас словно завороженный. Не мог двинуть даже рукой, когда колдун отпустил его лицо и повернул голову. Боль была незаметной и мимолетной, когда ухо оказалось проколото.

Его глаза поймали призрачно-черную каплю в ухе Растина, внутри которой сияла золотистая искра.

– А… ваш камень? – не удержался он от вопроса.

– Черный янтарь. Чистая мгла. В которой вязнут как в смоле мои жертвы, – на шею Анриаса легла цепочка с кулоном. – И никогда не выбираются.

На мгновение они замерли лицом к лицу.

– Прощай, воин Анриас, – прозвучал голос оборотня, когда на запястьях человека щелкнули браслеты.

Моргнули глаза, и на лице юноши появилась довольная улыбка.

– Договор выполнен? – Растин отступил на шаг. – Басилев?

– О да, – юноша провел по своему телу рукой, довольное мурлыкание зародилось где-то в горле.

– Помни только, он нужен тебе не просто как сосуд для твоего сознания, – прохладно отозвался жрец Роя.

– Не учи меня, чужак, – фыркает бог. – Я все прекрасно знаю. Он будет идеальным слугой в итоге. И для начала я сделаю ему подарок…

Растин кивает и… воздух вокруг него подернулся рябью…

Анриас Галемский герцог Давир, рыцарь ордена Стальной Розы, задумчиво окинул расстилающуюся перед ним картину взглядом. Замок в лучах заката был прекрасен. Месяц назад этот замок принадлежал ему. Сейчас там властвовал барон Горуан. Кажется пора была сообщить ему, что хозяин вернулся. И… накормить своего бога. Тому очень нравиться чужая кровь, омывающая руки его жреца. А пополнение душ в начавшихся строится Чертогах бога, не помешает. Именно из них будут рождены новые последователь бога Басилева.

Бледная странная улыбка, похожая на тень той, которая расцветала на губах чужака из другого мира по имени Растин, появилась и исчезла.

Интересно, жив ли еще Талис? Анриасу пригодиться верный слуга и воин.

Унылый пейзаж пустыни навевал тоску. На много дней пути расстилались пески. Ветер, жаркий и душный, был дыханием пустыни и ее голосом. Ветер мог затихнуть и дать волю солнцу, которое палило нещадно, а мог закружиться в беспощадный хлесткий смерч, подняв песок и заставив все живое зарыться как можно глубже. Горе тому, кто окажется на пути песчаной бури.

Солнце скрылось за тучами песка. Небо потемнело. Лучи солнца больше не могли освещать пустыню. Пустыня жила. Она смеялась в этом жестоком ветре, бросающим песок целыми горстями. Песок кружился и пел. Давно уже не было такого веселья. Люди стали слишком умны, чтобы передвигаться по пустыне во время песчаной бури. Но этот путник, похоже, и не подозревал, в какую переделку попал. Тучи песка, словно злые пчелы, кружились в торжествующем танце вокруг человека, который с трудом передвигался. Черный плащ хлестко рвался на ветру, а длинный шарф оставлял открытыми лишь глаза. Он плотно прилегал к голове и лицу, но это не спасало путника. Песок забивался в любую складку и жестоко тер кожу. Ветер дул все сильней, он старался повалить нежданного гостя, но тот упорно двигался вперед. Его сапоги глубоко проваливались в песок, каждый шаг давался с огромным трудом. Тяжелое копье в руках путника то ли помогало ему, то ли мешало. Человек замахивался и втыкал копье глубоко в песок, а затем крепко, почти цепляясь за него, делал шаг. Затем, сделав короткий вздох, он вытаскивал копье и втыкал его снова. И снова шаг.

Пустыня злилась: похоже, этот с виду хлипкий человек не собирался сдаваться. Любой человек давно уже упал бы и застыл в блаженной тоске, а этот даже не пошатнулся. Он очень медленно, но продолжал двигаться.

– Кто ты, человек? Зачем так сопротивляешься блаженному и тихому покою?

Голос звучал перед человеком, он был похож на вой ветра, шелест песка, шуршание сухих листьев на ветру. Голос самой пустыни.

Низко опущенная голова путника медленно-медленно поднялась. Перед ним слепленная из песка и ветра колебалась размытая фигура, которая сливалась с песчаной бурей и горячей пустыней. Нельзя было разглядеть на что она похожа, лишь искрящиеся точки глаз, нечеловеческих глаз самой древности, жестокой, но не бездушной. Голос был тих, но он перекрывал рычание бури:

– Я Пустыня, взгляни мне в глаза, человек и я решу твою судьбу. Может цель твоя ничтожна, может нет, мне нет до нее дела, но я могу отпустить тебя, а могу и не отпустить. У меня давно не было развлечений.

Путник молчал. Он словно думал только о том, чтобы сделать следующий шаг. Ему были безразличны угрозы Пустыни, но Пустыня и не угрожала. Она знала свою власть и свои пределы, она знала законы Природы, и ей не нужны были угрозы.

Человек не боялся. И все же он поднял взгляд, и замерло время. Песок и ветер; размытая фигура Пустыни и фигура человека – все они застыли, лишь глаза жили и звучали удары сердца…

И Пустыня рассмеялась, и все исчезло, лишь путник в черных одеждах стоял по колено в песке, и солнце яростно палило у него над головой. Постояв немного, он аккуратно вытащил ноги из песка и, размеренно шагая, продолжил свой путь. Ветер больше не шевелил пески, и пустыня замерла, она не дышала, и ее песок больше не шептал своих заклятий.

В синих-синих, цвета индиго, глазах человечка Пустыня увидела лишь… себя. Огненную, всепоглощающую пустыню.

И у неё было развлечении получше, чем незнакомец, который был слишком сильно похож на неё.

А тот тяжело вздохнул, оглядываясь. Буря на самом деле никуда не исчезла. Некуда ей было исчезать. Так просто ничего не заканчивается. Однако… стена песка, окружающая его тишиной, солнце над головой… яркое и жаркое…удивительное это явление – центр песчаной бури. Тихое место и спокойное…только до того момента пока шагаешь в такт и ритм сердцебиения этого бушующего явления.