Преисподняя - Джефф Лонг

Айк услышал слабый звон. Он помнил этот звук еще с крепости — позвякивание нефритовых пластинок. Воинские доспехи возрастом десять тысяч лет. Али повернулась и вгляделась в смутные тени.

На Айка обрушилась страшная тяжесть, ему показалось, что все опоры рухнули и его повлекло в бездну.

— А мы по тебе соскучились, — раздался голос из развалин.

Когда из тьмы возникла знакомая фигура, рука, в которой Айк держал нож, упала. Он отпустил веревку, и его дочь метнулась в сторону. В голове была тяжесть, в сердце — пустота. Он провалился в бездну.

«Наконец-то, — подумал Айк, падая на колени. — Он!»

* * *

Сидя в снайперском гнезде и немузыкально мурлыкая, Шоут установил винтовку в каменный желобок над пропастью. Не отрывая глаз от прицела, он глядел на крошечные фигурки, исполняющие действо по его сценарию.

— Так-так-так, — бормотал он.

Пришла пора забить крышку гроба и отправляться в обратный путь. Синтетический вирус очистит все коридоры, и никакой живности можно не бояться. Худшее, что его ждет, — скука. Впереди одиночное полугодовое путешествие, питание белковыми брикетами, которые Шоут припрятывал у шахт по всему маршруту.

Встретить хейдлов, собравшихся в одной вонючей яме, — чистая удача. Ученые «Гелиоса» рассчитали, что для распространения приона по всему Тихоокеанскому подземью и полной ликвидации пищевой цепи, включая хейдлов, нужно больше десяти лет. Но в корпус ноутбука вмонтировано пять капсул с прионом. И Шоут истребит это гнусное население с большим опережением графика. Отличный троянский конь.

Шоут чувствовал себя как уцелевший в катастрофе. Конечно, есть кое-какие огрехи и еще будут, хотя в целом чутье его не подвело. Экспедиция самоликвидировалась, но успела провести его по субтерре. Охрана взбунтовалась, да она ему уже была не нужна. А теперь Айк доставил погибель прямо в святая святых хейдлов. «Усни, мой принц, пусть ангелов полет тебя баюкает…»[30]— бормотал Шоут, щурясь в прицел.

Всего минуту назад Айк, похоже, готовился бежать. А теперь вдруг распростерся перед каким-то типом, появившимся откуда-то из здания. Ну и вид у Крокетта — пресмыкается, уткнувшись головой в пол.

Шоут жалел, что прицел недостаточно мощный. Кто же там такой? Интересно бы рассмотреть его лицо. Хотя, наверное, хватит и этого прицела.

«Рад познакомиться, — промурлыкал Шоут, — надеюсь, вы поняли, кто я».

* * *

— Значит, ты ко мне вернулся, — сказал голос из темноты. — Встань.

Айк даже головы не поднял. Али смотрела на голую спину, испуганная его покорностью. Он всегда отличался независимым духом, настоящий бунтарь. И вот теперь преклонил колени в каком-то раболепном благоговении и не собирается ни дать отпор, ни возразить.

Повелитель хейдлов — или царь, или хан, или шах, как бы он ни назывался — недвижно стоял перед коленопреклоненным Айком. На нем были доспехи из нефритовых и хрустальных пластин, а под ним — кольчуга крестоносца с короткими рукавами; каждое кольцо тщательно смазано для предохранения от ржавчины.

Али поняла, и ей стало дурно. Это — Сатана? Это его лицо искал Айк среди убитых хейдлов? Не для того, чтобы, как она считала, уничтожить, а чтобы служить? Айк беспомощно склонился, не скрывая страха — и стыда. И опустил голову на камни.

— Что это значит? — спросила Али, но не у Айка.

Томас торжественно развел руки, и со всех концов города хейдлы издали приветственный вопль. Али обмякла и безмолвно опустилась на колени. Она была не в силах постичь всю глубину его коварства. Как только она осмысливала очередную ложь, в памяти всплывала другая, еще более вопиющая, — начиная с того, как он прикинулся узником, заканчивая тем, как он манипулировал обществом «Беовульф», как носил обличье человека, будучи хейдлом.

Даже теперь, видя его здесь, облаченного в древние доспехи, слыша приветственные крики хейдлов, Али по-прежнему видела в нем иезуита, сурового аскета и — человека. Она не могла просто взять и перечеркнуть дружбу и доверие, которые связали их в последние недели.

— Встань! — приказал Томас, затем посмотрел на Али и проговорил уже мягче: — Скажи ему, пожалуйста, чтобы встал. У меня есть к нему вопросы.

Али стояла на коленях рядом с Айком, и они могли слышать друг друга, несмотря на ликующие вопли хейдлов. Она провела рукой по его жилистой спине, по шрамам на шее, где в позвоночнике было когда-то железное кольцо.

— Встань! — повторил Томас.

Али посмотрела на него:

— Он тебе не враг.

Инстинктивно ей хотелось заступиться за Айка. Не только из-за его явного страха и растерянности. Али вдруг подумала о другом и еще больше испугалась. Ведь если Томас — повелитель, значит, именно с его позволения все эти дни истязали солдат Уокера. Айк — тоже солдат.

— Не сразу, — признал Томас, — вначале, когда мы приняли его, он был как сирота. Я привел его к своему народу. И какова награда? Он несет нам войну, голод и чуму. Мы сохранили ему жизнь и наставили на путь. А он привел солдат и поселенцев. Теперь он возвратился к нам. Но как — как блудный сын или как заклятый враг? Ответь мне. Встань!

Айк поднялся.

Томас взял его руку и поднес к своему рту. Али показалось, что он хочет в знак прощения поцеловать руку грешника, и у нее забрезжила надежда. Томас раздвинул пальцы и взял указательный в рот. И начал сосать. Али моргнула — что за непристойность? Старик полностью держал палец во рту — все суставы — и водил губами у основания.

Айк, сжав губы, смотрел на Али.

«Закрой глаза», — попросил он взглядом.

Она не закрыла.

Томас сжал челюсти.

Зубы с хрустом сомкнулись. Он резко отбросил руку Айка.

Кровь брызнула на нефритовые доспехи и на волосы Али. Она вскрикнула. Айк содрогнулся; больше он ничем не проявил своих чувств, только покорно опустил голову. Рука так и осталась вытянутой. Али испугалась, что ему откусят и другие пальцы.

— Что вы делаете?! — закричала она.

Томас, с окровавленными губами, смотрел на нее. Он вытащил изо рта палец, точно это была рыбья кость, сунул Айку в искалеченную руку, и тот ее опустил.

— А что мне, по-твоему, делать с заблудшим агнцем?

И тут Али увидела. Он был настоящий Сатана.

Он с самого начала увел ее с пути. Она сама себя увела. Изучая собственные карты, читая алфавит хейдлов, расшифровывая их письмена, Али уверовала, что понимает законы этого мира. Школярское заблуждение, что слова — это и есть мир. Перед ней была легенда с тысячей ликов. Добрый и злой, дающий и берущий, человек и хейдл.

Айк, не поднимая головы, опустился на колени.

— Пощади эту женщину, — попросил он.