Кровь и золото - Энн Райс

– Пандора, любимая, прекраснейшая, если бы ты знала, сколькоя ждал. Какой смысл объяснять, что я с самого начала тосковал по тебе, чтожизнь моя превратилась в агонию? Пандора, выслушай меня, не закрывай глаза, неотводи взгляд! И года не прошло, как я понял, что совершил страшную ошибку!

Я осознал, что поворачиваю ее слишком агрессивно, слишкомкрепко сжимаю руку. Я сбился с ритма танца. Музыка превратилась впронзительный, резкий шум. Я утратил самообладание.

Она отстранилась и посмотрела мне прямо в глаза.

– Отведи меня в беседку. Поговорим у реки, на ветру. Отмузыки кружится голова.

Я тотчас вывел ее из зала через огромную двойную дверь, и мыустроились на каменной скамье над рекой.

Никогда не забуду ту ясную ночь; луна ярким светом заливалаЭльбу, и казалось, звезды на моей стороне. Повсюду расставлены были вазы сцветами, вокруг прогуливались смертные пары, вышедшие на минутку подышатьвоздухом.

Но по большому счету нас скрывала тень, я пересталсдерживаться и принялся ее целовать. Губами я ощущал гладкость ее прекрасныхщек. Я поцеловал ее в шею. Моего лица упругими волнами касались коричневыеволосы, которыми я так часто наделял безрассудных нимф, пробегавших понарисованным садам. Мне хотелось распустить ее волосы.

– Больше никогда не оставляй меня, – сказал я. –Что бы мы ни наговорили друг другу этой ночью. Не бросай меня.

– Мариус, ты сам бросил меня, – сказала она, и яиспугался дрожи в ее голосе. – Мариус, это случилось очень давно, –грустно отметила Пандора. – Мариус, я искала тебя по всему свету.

– Да, да, я был во всем не прав, – ответил я, – япризнаю все ошибки. Откуда мне было знать, что значит – разорвать наши узы?Пандора, я же не знал! О боги, откуда мне было знать! Поверь мне, я просто незнал. Скажи, что оставишь этого Аржуна и вернешься ко мне. Пандора, я наменьшее не соглашусь. Я сейчас не способен на красивые речи. Не могу читатьдревние стихи. Пандора, посмотри на меня!

– Я и смотрю! – заявила она. – Разве ты не понял,что слепишь мне глаза? Мариус, не думай, что я не мечтала о нашей встрече. Авышло так, что ты увидел меня в минуту слабости и позора.

– Что? Мне все равно. Какая слабость и позор?

– Я рабыня своего спутника, Аржуна. Я следую за ним по миру,у меня кончилась воля, кончились силы. Мариус, я ничтожество.

– Во-первых, это неправда, во-вторых, это не имеет значения.Я освобожу тебя от Аржуна. Я его совершенно не боюсь, а когда ты окажешься сомной, к тебе вернется былая энергия.

– Мечты, мечты, – ответила она, и впервые в ее голосепослышался холодок. Он отразился в ее карих глазах – холодок, порожденныйпечалью.

– То есть ты хочешь сказать, – продолжил я, – чтоты выбираешь не меня, а его? Думаешь, я это допущу?

– А ты хочешь сказать, Мариус, что заставишь менясилой? – тихо и отрешенно спросила она.

– Но ты говоришь, что слаба, говоришь, что ты рабыня. Разветем самым ты не просишь заставить тебя силой?

Она покачала головой. Она находилась на грани слез. Мнеснова захотелось распустить ее волосы, вынуть из них украшения. Захотелосьвзять в руки ее лицо.

Так я и сделал. Но сжал ее чересчур грубо.

– Пандора, послушай меня, – сказал я. – Сто летназад я узнал от необычного смертного, что в своих странствиях вы с твоимспутником совершаете круги вокруг города Дрездена. Выяснив это, я переехалсюда, чтобы дождаться тебя. Каждую ночь, просыпаясь, я осматривал Дрезден,чтобы узнать, не приехала ли ты. И теперь, когда я держу тебя в объятиях, я несобираюсь от тебя отказываться.

Она покачала головой. Она словно утратила дар речи. Ячувствовал, что странные современные одежды стесняют ее, что она предаетсянеясным болезненным мечтаниям.

– Но что я могу дать тебе, Мариус, кроме того, что ты и самзнаешь? Сознание того, что я жива, что я не пропала, что у меня не кончилисьсилы? С Аржуном, без Аржуна, какая разница?

Она взглянула на меня в непонимании.

– И что мне узнать от тебя – что ты полон сил, что ты непогиб, что римские демоны, вопреки их заявлениям, не уничтожили тебя, что ты –вижу по цвету твоей кожи – побывал в огне, но выжил? Мариус, что еще мы можемдать друг другу?

– Что ты такое говоришь? – Меня внезапно охватилаярость. – Пандора, мы будем вместе. Господи. У нас есть время. Когда мыбудем вместе, время повернется вспять!

– Правда, Мариус? Не уверена. Мариус, у меня нет сил.

– Пандора, ты сошла с ума!

– Разозлился? Опять мы ссоримся, как раньше.

– Нет, не как раньше! – заявил я. – Совсем не какраньше, потому что для ссоры нет никакого повода. Я тебя забираю. Я отведу тебяв мой дворец, а потом разберусь с Аржуном. Постараюсь быть справедливым.

– Ни в коем случае! – резко возразила она. –Мариус, мы прожили вместе не одну сотню лет. Думаешь, тебе так просто разлучитьнас?

– Ты нужна мне, Пандора. Отказ меня не устроит. А еслинастанет время, когда ты захочешь меня покинуть...

– Да, если я захочу тебя покинуть, – сердито ответилаона, – что я буду делать, когда из-за тебя у меня не будет Аржуна!

Я замолчал. Меня переполняла ярость. Она внимательносмотрела на меня. На ее лице читалась буря чувств. Под атласом вздымаласьгрудь.

– Ты меня любишь? – спросил я.

– Всем сердцем, – сердито отвечала она.

– Тогда идем со мной!

Я взял ее за руку.

Никто не попытался остановить нас, когда мы выходили издворца.

Оставшись в карете наедине с ней, я жадно поцеловал еепоцелуем смертных и захотел пронзить зубами ее шею, но она запретила.

– Не отказывай мне в близости! – взмолился я. –Ради всего святого, Пандора, это я, Мариус! Послушай меня. Давай сольемся вокрови в единое целое.

– Думаешь, мне не хочется? – спросила она. – Ябоюсь.

– Чего боишься? – спросил я. – Скажи, чего тыбоишься. Я сотру любое препятствие.

Карета выехала из Дрездена и покатила через лес к моемудворцу.

– Нет, не сотрешь, – ответила она. – Не получится.Пойми же, Мариус, ты ничуть не изменился с тех пор, как мы с тобою встретились.Ты полон сил и воодушевления, а я нет. Мариус, он обо мне заботится.