Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее - Борис Альтшулер

Рабочая запись заседания политбюро ЦК КПСС 1 декабря 1986 г.[129]

«Сов. секретно

Экз. единственный

Рабочая запись

Горбачев. Теперь о Сахарове и Боннэр. У меня есть такой документ (зачитывает[130]). Видно, голова у него соображает и вроде бы в интересах страны. Этот момент меня больше всего заинтересовал. Давайте попробуем. (Зачитывает дальше.)

Он хочет вернуться в Москву. Надо воспользоваться этим и поговорить с ним. Обеспечить квартирой здесь.

Лигачев. Может быть, для начала пусть к нему поедет Марчук?

Горбачев. Да, надо послать т. Марчука к нему и сказать, что академики поговорили с советским руководством и оно поручило переговорить с ним, чтобы он включился в нормальную жизнь. Сказать, что все старое надо закрыть, страна включилась в огромную созидательную работу. Спросите, как он смотрит на то, чтобы свои знания, энергию отдать служению Родине, народу.

Громыко. Это хорошо, принципиально.

Горбачев. Если есть движение души, надо использовать. Как, Виктор Михайлович, не возникает осложнений?

Чебриков. Будем работать. Насчет квартиры. По улице Чкалова у него имеется хорошая двухкомнатная квартира. Они жили там вдвоем. Она полностью оборудована. Вторая квартира есть, где он жил с первой супругой. Это – четырехкомнатная квартира. Там первое время жили дети, потом они съехали. Но Боннэр там не хочет жить.

Горбачев. Ну, это их дело.

Чебриков. В Жуковке есть дача, где живут академики – Александров, Зельдович и другие атомщики. Там есть дача, которая построена государством. Она также свободная. Так что квартирный вопрос решен.

Горбачев. Так и сказать ему: квартира за Вами сохранена, дача тоже. Если у Вас есть какие-то другие вопросы, – пожалуйста. Но давайте включайтесь в работу. Вся страна сейчас энергично работает, и Вы тоже должны включиться.

Чебриков. Но он сказал в одном из писем: я обязуюсь вести себя лучше, но не смогу молчать тогда, когда нельзя будет молчать.

Горбачев. Пусть и говорит. Если же будет выступать против народа, то и расхлебывает пусть сам. Как, товарищи, не возникает ни у кого никаких вопросов в связи с этим?

Члены политбюро. Это даст нам выигрыш.

Горбачев. Тогда поручим т.т. Лигачеву и Чебрикову пригласить академика Марчука и сказать, чтобы он действовал.

Чебриков. Но надо и указ Президиума Верховного Совета СССР по этому вопросу принять.

Горбачев. Да. Может быть, мы сейчас импровизируем, но Вы вместе с т. Лигачевым проработайте этот вопрос, а потом пригласите т. Марчука и скажите ему все, что нужно сделать. Если бы мы раньше поговорили с Сахаровым, то, может быть, и не было бы такой ситуации. В общем, надо его приглашать.

Члены политбюро. Правильно.

Горбачев. Пусть едут корреспонденты, пусть разговаривают.

Чебриков. У нас есть некоторый опыт работы с ними.

Громыко. Только не допускать такую тематику, которая не желательна.

Чебриков. Должен сказать, что у нас не было повода, чтобы привлечь Сахарова за разглашение тайны. Он это понимает.

Горбачев. Виктор Михайлович, надо сказать т. Марчуку, что все нужно сделать так, чтобы это не было неожиданностью для общественности. Может быть, следует собрать Президиум Академии наук и сказать об этом. Пусть т. Марчук расскажет, что был в ЦК и беседовал по этому вопросу. А то получается, что ученые в свое время высказались за его выезд из Москвы, а теперь их даже не поставят в известность о другом подходе к этому вопросу.

Громыко. Я думаю, что ученые поступят правильно.

Горбачев. Тогда на этом закончим?

Члены политбюро. Да.

Постановление принимается».

Документы Политбюро ЦК КПСС:

9 декабря 1986 г. Секретарь ЦК КПСС Е. Лигачев, председатель КГБ СССР В. Чебриков и президент АН СССР Г. Марчук представляют в ЦК КПСС для согласования «предложения в отношении Сахарова А. Д.».

Лигачев, Чебриков, Марчук рекомендуют: 1) решить вопрос о возвращении Сахарова в Москву: «…возвращение обойдется в настоящее время меньшими политическими издержками, нежели продолжение его изоляции в Горьком»; 2) принять решение о досрочном освобождении из ссылки Боннэр путем ее помилования.

Сахаров:

«15 декабря исполнилось 25 лет со дня смерти папы. Вечером мы с Люсей, как обычно, смотрели телевизор, сидя рядом в креслах, Люся что-то штопала. В 10 или в 10.30 неожиданный звонок в дверь. Для почты слишком поздно, а больше никто к нам не ходит. Может, обыск? Это были два монтера-электрика, с ними гебист. “Приказано поставить вам телефон”. (У нас возникла мысль, что это какая-то провокация; может, надо отказаться? Но мы промолчали.) Монтеры сделали “перекидку”. Перед уходом гебист сказал: “Завтра около 10 вам позвонят”.

Мы с Люсей строили всякие предположения, что бы это могло быть. Может, попытка взять интервью для газеты? До этого было две попытки: в сентябре письмо из “Нового времени” и в начале ноября из “Литературной газеты” – предложение, переданное Гинзбургом в его письме. Я отказался, так как не хотел давать интервью в условиях, когда я никак не могу проконтролировать точность передачи моих слов, вообще не могу давать “интервью с петлей на шее” – это перефраз названия книги Фучика. В этот раз я также собирался отказаться.

До 3 часов дня 16 декабря мы сидели, ждали звонка. Я уже собирался уйти из дома за хлебом. Далее – на основе записи из моего дневника, с некоторыми комментариями.

В три часа позвонили. Я взял трубку. Женский голос: “С вами будет говорить Михаил Сергеевич”. – “Я слушаю”. (Люсе: “Это Горбачев”. Она открыла дверь в коридор, где происходил обычный “клуб” около милиционера, и крикнула: “Тише, звонит Горбачев”. В коридоре замолчали.) “Здравствуйте, это говорит Горбачев”. – “Здравствуйте, я вас слушаю”. – “Я получил ваше письмо, мы его рассмотрели, посоветовались”. Я не помню точных слов Горбачева, с кем посоветовались, но не поименно, и без указаний, в какой инстанции. “Вы получите возможность вернуться в Москву, Указ Президиума Верховного Совета будет отменен. (Или он сказал – действие Указа будет прекращено. – А. С.). Принято также решение относительно Елены Боннэр”. Я – резко: “Это моя жена!” Эта моя реплика была эмоциональной реакцией не столько на неправильное произношение фамилии Боннэр (с ударением на последнем слоге), сколько, главным образом, на почувствованный мной оттенок предвзятого отношения к моей жене. Я доволен своей репликой! Горбачев: “Вы сможете вместе вернуться в Москву. Квартира в Москве у вас есть. В ближайшее время к вам приедет Марчук. Возвращайтесь к патриотическим делам!”