Там, где меняют законы - Юлия Латынина

— Эт-то не мои фирмы!

Неслышно прохаживающийся по комнате Миша-кимоно оказался рядом и мгновенно пихнул его обратно в кресло.

— Это был твой последний шанс, да? — холодно, безо всякой рисовки спросил Малюта, — тебы выперли отовсюду, но по просьбе Лены ты получил этот кусок. И ты знал, что после моей смерти будет такой бардак, что универмаг сам ляжет тебе в руки. Я често говоря, разочарован. Я никогда не думал, что меня закажут, чтобы украсть чаевые с моего стола.

Тахирмуратов молчал. Все же он был сильно пьян. Малюта обошел вокруг стола и остановился над его плечом.

— Зачем ты заказал меня, Игорь? У меня так мало друзей.

Тахирмуратов обернулся, и на Малюту пахнуло шампанским и водкой.

— У тебя было бы больше друзей, Малюта, — сказал Игорь, — если бы ты не кидал всех, с кем дружишь. Не кидал и не убивал. Перед кем ты врешь? Это твои фирмы обнесли универмаг.

— Ты это уже говорил киллеру. И ты не убедил даже его.

— Это твои фирмы! — закричал Игорь.

Малюта пожал плечами и сел обратно. Его лицо застыло, как речка зимой, и на этом застывшем лице двумя глубокими ледяными прорубями сидели серые глаза. Правая его рука, с белыми длинными пальцами и платиновым ремешком часов на запястье, нырнула куда-то за спину, под оранжевый свитер с узором спинки гюрзы.

Миша-кимоно стоял у входа, скрестив руки на груди. Игорь неловко поднялся, сделал шаг к Малюте, шатаясь, и вдруг кинулся к задним дверям. Длинное поджарое тело Малюты вылетело из кресла раньше, чем Игорь вцепился в ручку двери. Малюта сбил брата на пол и сам упал сверху. Игорь завизжал и попытался укусить Малюту за руку, но тот схватил Игоря за волосы и несколько раз ударил головой об пол. Коммерсант закрыл глаза и заплакал.

Миша-кимоно стоял рядом, предусмотрительно держа снятый с предохранителя ствол.

— Ты плохой бизнесмен, Игорь, — сказал Малюта. — Зачем ты начал обманывать меня? Вместе мы были бы сильнее Сыча.

— Это не мои фирмы, — прошептал Игорь.

— А че, и в самом деле, может, не его, — сказал Миша-кимоно.

Игорь плакал. Стены гостиной были покрашены в темно-бордовый цвет, и на фоне пляшущего в камине огня пьяное круглое лицо Игоря тоже покраснело и налилось сле-зами.

— Ударился? — спросил Малюта.

Игорь часто-часто закивал.

Малюта поднял брата под мышки и перетащил его на диван. Миша-кимоно налил Игорю стакан коньяку.

— Ты выпьешь со мной? — сказал Игорь, вытирая слезы и с надеждой поглядывая на двоюродного брата.

Малюта покачал головой.

— А завтра? — спросил Игорь, — давай мы посидим завтра, и я все тебе объясню. Этот парень, афганец, да? Я ему просто пожаловался. Я был пьяный и я ему жаловался. Я сам не соображал, что говорил. А он не так понял. Как я могу тебя заказать? Ты меня спас. Ты два раза меня спас. Тогда, помнишь, в детстве, от этих хулиганов, и от Сыча.

— Ты слишком пьян, Игорь, — сказал Малюта.

— Ага. Я пьяный. Честно. Давай поговорим завтра. Ты мне обещаешь?

Малюта встал.

— Хорошо, — сказал он, — давай поговорим завтра, и ты мне все объяснишь. Миша останется с тобой.

* * *

Утром Елена проснулась от приглушенного клекота мобильника. Мобильник у Малюты был с хитростью — чем дольше его не брали, тем громче он орал. Мобильник чирикнул сначала негромко, потом чуть настойчивей, и когда он зазвенел в полный голос, Малюта наконец перекатился на кровати и взял трубку.

Елена, не открывая глаз, слышала, как он шлепает босыми ногами по полу и переговаривается.

— Сейчас буду, — сказал Малюта.

Окончательно ее разбудил только звук отъезжающих машин.

Малюта вернулся через два часа к утренним гренкам. Он был сильно не в духе. Елена налила ему кофе, такой, какой он любил, со сливками и целой кучей сахара, Малюта залпом выпил чашку и сказал:

— Игорь повесился.

Елена ахнула.

— Как?

— Как-как! — с неожиданной злостью скривился Малюта, — крыша у него дымилась, вот как. Три раза кодировался, а все равно пил. Вчера вечером пил с Мишкой до зеленых чертиков, потом в пансионат к девкам поехали. Напрыгались с девками, Мишка пошел спать, в четыре его Игорь будит с бутылкой в руках. «Пошли, говорит, выпьем». Мишка его послал. Через три часа пошел в ванную отлить, смотрит, там Игорь качается…

Елена с внезапной тревогой поняла, что Сергей говорит слишком много. Никто не просил его подробно расписывать, как именно провел Игорь последние часы своей жизни.

— Но почему? — спросила Елена.

— Откуда я знаю, почему? Блин, с этим универмагом такой теперь бардак будет…

Малюта резко встал, отодвигая стул, и, махнув рукой, пошел прочь из кухни.

* * *

На следующий день после похорон Игоря Малюта впервые за много месяцев не ночевал дома. Он напился в дым, чего с ним никогда не случалось, он избил в собственном кабинете незадачливого просителя и ввязался в пьяную драку с заместителем губернатора, и когда на исходе четвертого дня Миша-кимоно с Леной приехали вытаскивать его из кабака, от Малюты несло спиртным, женским потом и застарелой блевотиной.

Слишком резкий свет на улице не понравился Малюте, он взял у охранника пистолет и выстрелил в прожектор, освещавший вывеску ресторана. Прожектор погас, а Малюта встал на колени и принялся стрелять в луну.

Миша-кимоно тащил его в машину, а Малюта плакал и просил дать ему другой ствол.

— Прицел сбитый, — бормотал Малюта, — никогда не промахивался…. никогда… прицел сбили, уроды…

Миша-кимоно вел джип на предельной скорости, в городе стояла предзимняя оттепель, на улицах было по щиколотку, и кавалькада черных внедорожников мчалась по фарватеру, как дикая охота короля Стаха, обдавая редких прохожих двухметровыми веерами грязной воды.

* * *

Осенью бывший замначальника УВД Всеволод Прашкевич стал замечать, что его оттесняют от руководства службы безопасности холдинга «Аркон». Нет, его никто не увольнял с занимаемых постов. Просто так получилось, что в руководстве холдинга замелькали новые люди, ничем Прашкевичу не обязанные, а скорее обязанные Семрюку, бывшему начальнику службы безопасности Тахирмуратова. Потом вдруг из тех людей, которым покровительствовал Прашкевич, был создан целый новый департамент, ответственный за проект в Казахстане. Проект был гигантский. Прибыли предполагались фантастические, Семин практически отдал этот проект Прашкевичу, как император жалует любимому герцогу обширный лен.

А потом проект провалился.

И большинство людей Прашкевича оказались не у дел, причем по собственной вине: оскоромились. Запороли грандиозный проект.