Странник - Михаил Русаков

из неё. В этой кружке был жидкий яблочный кисель, оставшийся от ужина. Буфетчица и все подавальщицы знали, что Сергею Петрович он нравится и, если была возможность, ставили ему на стол остатки, обычно в кувшине, но в этот раз хватило только на кружку.

А вот «корреспонденты» то ли не умели пить неразбавленный спирт, то ли не поняли, что это именно спирт, а не водка. И, проглотив «огненную воду», они, все четверо, замерли с открытыми ртами и выпученными глазами. И не заметили, что Сергей Петрович запил спирт чем-то ещё. Немного придя в себя, Семён прохрипел:

– Что это?

– Спирт. Чистейший медицинский спирт. А ты надеялся найти в военном госпитале бурбон249? Ну что, между первой и второй перерывчик небольшой?

Сергей Петрович быстро разлил спирт по стаканам, взял свой и встал.

– За товарища Сталина!

Он, конечно, понимал, что надо добавить что-то ещё, что-нибудь про отца нации, вождя народов или что-то ещё в том же духе, но нужные слова в голову не приходили, а терять темп было нельзя. Посмотрев на замешкавшихся «американцев», он добавил:

– За товарища Сталина пьют стоя и до дна.

Все неохотно разобрали стаканы, встали и чокнулись. Сергей Петрович опять выпил первым, но сел только после того, как убедился, что «корреспонденты» выпили до дна. А сев, тут же глотнул киселя. Заметив это, Семён хрипло спросил:

– Что это у тебя?

– Кисель. Ты тоже любишь кисель?

Сергей Петрович потянулся, чтобы налить ему киселя, но не успел, так как открылась дверь и вошла Серафима с несколькими кастрюльками, стоящими друг на друге.

– О, а вот и закуска. Симочка, поставь это всё на стол и можешь быть свободна.

Серафима подошла к углу стола между Гришей и Васей и стала раскладывать содержимое кастрюль по тарелкам. В результате её деятельности на столе оказались квашеная капуста, солёные огурцы и мочёные яблоки. Семён, а за ним и все остальные, отправили в рот по огурцу. Серафима уже заканчивала раскладывать яблоки, когда Гриша обхватил её пониже талии. Точнее, он, скорее всего, хотел ниже талии, но промахнулся и рука легла ещё ниже. Серафима рефлекторно отпрянула, и Гришина рука соскользнула по ноге вниз. Несколько секунд он осмысливал, на что такое твёрдое наткнулся под халатом. А потом закричал:

– Гвоздь, у неё там…

Договорить он не успел. Сергей Петрович, среагировав на резкое движение Серафимы, сунул руку за пазуху (третью сверху пуговицу халата он расстегнул заранее), а когда лжекорреспондент начал кричать, вытащил пистолет и выстрелил в верхнюю часть стены перед собой.

– Сидеть, не двигаться!

На эту команду сидящая за столом четвёрка среагировала, по мнению Сергея Петровича, неадекватно. Вместо того, чтобы замереть, они сунули правые руки под одежду, а Гриша попытался вскочить. Но тут дверь ординаторской распахнулась и прилетевшая из коридора пуля разбила стёкла в окне. Четыре головы, почему-то, повернулись в сторону окна, а Гриша замер в неудобной позе. Серафима, наконец, справилась с халатом и затвором и выстрелила в стену напротив себя.

– Сел и замер! Я вас, суки, за детей…

Гриша плюхнулся на стул и замер, боясь повернуть голову.

– Серафима, успокойся. Они нам нужны живыми, но не обязательно целыми. Держи того, который к тебе спиной. Костя, у тебя две спины.

Выждав пару секунд для осмысления команды, Сергей Петрович сконцентрировал внимание на сидящем слева от него Семёне.

– Ты, как тебя там, очень медленно кладёшь руки на стол перед собой. Ладонями вниз.

Но Семён, вместо того чтобы выполнить команду, зло уставился в лицо Сергея Петровича. Тот, не отводя взгляд, выждал пару секунд и, ни слова не говоря, выстрелил ему в правое плечо. Кинетическая энергия пули сбросила Семёна со стула, и он упал на пол. Как оказалось, выучка у «корреспондентов» была отличная. В ушах ещё звенело от грохота выстрела в маленьком помещении, а пара, сидевшая у длинной стороны стола, рассчитывая, что все отвлекутся на упавшего Семёна, слаженным движением перевернула стол на Сергея Петровича, а Гриша выхватил пистолет и направил его в сторону Серафимы. Точнее, они попытались это сделать. Но подготовка сотрудников НКВД, обучением которых занимался бывший начальник личной охраны наркома Берии, оказалась ничуть не хуже и все трое смогли начать движение, но не смогли его закончить. Двое, сидевшие спиной к двери, получили по пуле в спину и, вместо того чтобы перевернуть стол, упали на него и сдвинули в сторону Сергея Петровича, из-за чего тот сам чуть не опрокинулся на спину. А Гриша, выронив пистолет, рухнул на пол.

Оценив ситуацию, Сергей Петрович скомандовал:

– Не расслабляемся, держим! – и, оперевшись на стол, резко встал, отбросив стул назад, и немного отошёл от стола, чтобы лучше видеть упавшего на пол Семёна.

Как оказалось, он сделал это как раз вовремя, чтобы заметить, что Семён, лежащий на полу на левом боку, тянется левой рукой к лодыжке согнутой правой ноги. Сергей Петрович не стал выяснять, что он там забыл, а просто выстрелил в правое колено. А когда крик боли затих, спокойно сказал:

– Ведь говорил, чтобы не двигался. Нет, всё наймётся.

Убедившись, что все затихли и больше не пытаются сопротивляться, он спросил:

– Костя, что там у тебя делается? Особист ещё не появился?

– Вот, как раз подходит.

И почти тут же раздался голос Кролика:

– Товарищ Рябов, что у Вас происходит?

– Да вот, немецкие диверсанты оказали сопротивление при задержании. Их надо обыскать, связать, перевязать и, возможно, отправить в операционную. А то ведь не доживут до допросов. Вы справитесь?

– Да, конечно. Тут двое разведчиков250 из команды выздоравливающих подтянулись, они знают, как вязать. Только Вы уверены, что это диверсанты?

– Конечно. Иностранные корреспонденты не будут разгуливать по Москве с оружием, им этого просто не позволят. А у американских корреспондентов, пусть и из белоэмигрантов, не может быть настолько плохого английского. Вытаскивайте их по одному в коридор и пакуйте.

Уже произнеся последнее слово, Сергей Петрович подумал, что оно, скорее всего, в данном контексте в сороковые годы не употреблялось, но, судя по тому, что вопросов ни у кого не возникло, его поняли. После небольшой паузы в дверь заскочил Кролик, тут же сместившийся влево от двери, подошёл к лежащему на полу Грише и, взяв за воротник пиджака, поволок к двери. Проходя через дверь, он пригнулся, чтобы не перекрыть линию стрельбы стоящему в коридоре Шпагину. Как только Гришины ноги скрылись в коридоре, Сергей Петрович скомандовал:

– Сима, твой ближний.

Минуты две из коридора были слышны какие-то непонятные звуки, после чего