Глаз бури - Тэд Уильямс

— Так что это все значит?

— Ах, друг мой Саймон, — вздохнул тролль, — кости не просто отвечают на вопросы, даже в лучшие времена. А в такие фозные дни, как мы имеем теперь, очень трудно иметь понимание. Я должен долго обдумывать эти броски. Может быть, мне придется спеть некоторую иную песню, и снова бросить. Впервые за долгое время не выпал Темный путь, но я не думаю, что наша дорога перестанет быть неясной. В этом-то и заключается опасность, если ожидать простые ответы на вопросы от этих костей.

Саймон поднялся.

— Я не понимаю многого из того, что ты говоришь, но я хотел бы иметь несколько простых ответов. Насколько было бы легче!

Бинабик улыбнулся, видя, что подходит один из его соплеменников.

— Простые ответы на вопросы жизни. Это было бы волшебство, которое очень лучше всего, что я видывал.

Подошедший тролль, коренастый, с клочковатой бородкой пастух, которого Бинабик представил как Сненека, бросил на Саймона недоверчивый взгляд, как будто самый его рост был вызовом цивилизованному поведению. Он возбужденно поговорил с Бинабиком по-канукски, затем отошел. Бинабик вскочил и свистнул Кантаку.

— Сненек говаривал, что бараны питают беспокойство, — объяснил Бинабик. — Он хотел узнавать, где местополагается Кантака. Возможно, она внушает им тревогу. — В то же мгновение серая фигура волчицы показалась на выступе недалеко от них. Она вопросительно склонила набок голову. — Нет, она с подветренной стороны от нас. — Он покачал головой. — Если бараны питают беспокойство, то Кантака не виноватая. Это не ее запах. — Кантака спрыгнула с каменной насыпи и через несколько мгновений была уже около хозяина, толкая его в ребра своей огромной широколобой головой.

— Она и сама питает тревогу, — сказал Бинабик. Он стал на колени, чтобы почесать ей брюхо, и руки его по плечи погрузились в ее густой мех. Кантака действительно была насторожена, она лишь на миг замерла от ласки, но тут же подняла нос и стала принюхиваться к ветру. Уши ее трепыхались, как крылья птицы, готовой взлететь. Она издала глухой рык, прежде чем снова ткнуть Бинабика мордой. — А, — сказал он, — по-видимому, снежный медведь. Это, наверное, голодное время для них. Мы имеем целесообразность спускаться ниже: там будет безопаснее, подальше от вершины горы.

Он окликнул Сненека и остальных. Они начали снимать лагерь, седлать баранов и убирать бурдюки и мешки с провизией.

Подошли Слудиг и Хейстен.

— Ну что, парень, — обратился Хейстен к Саймону, — снова ноги в сапоги? Теперь ты знаешь, что значит быть солдатом. Марш, марш, марш, пока не закоченеют ноги, а легкие не станут как тряпки.

— Я никогда не мечтал о пехоте, — ответил Саймон, взваливая рюкзак на плечи.

* * *

Приветливая погода долго не продержалась. К тому времени, как они разбили лагерь на ночь у края длинного плоского уступа, звезды уже исчезли. Единственными источниками Света под недружелюбным, сеющим снег небом были их походные костры.

С рассветом горизонт стал холодно-серым, казалось, он отражает цвет гранита под ногами. Путники осторожно спустились с уступа на узкие тропы, которые охватывали гору, извиваясь вдоль ее склонов крутыми зигзагами. К полудню они достигли еще одного относительно плоского места, где скопились огромные валуны, соскользнувшие с крутого откоса — очевидно, остатки древнего ледника. Ступать нужно было крайне осторожно, иногда приходилось прыгать с одного валуна на другой. Саймон, Хейстен и Слудиг замыкали шествие. Из-под их ног порой вылетали камни размером с кулак и скакали под откос, вызывая жалобное блеяние баранов и недовольные взгляды всадников. От такой дороги болели колени и щиколотки, и Саймону с друзьями пришлось обмотать сапоги тряпками, едва они одолели первую часть пути.

Вокруг порхал снег, не густой, а такой, чтобы только запорошить верхушки самых крупных камней и заполнить, как штукатуркой, трещины и пространства между маленькими камешками. Когда Саймон оглядывался на беспорядочный высокий склон, верхняя часть Сиккихока казалась ему огромной тенью, стоящей в дверном проеме. Его изумляло, что им удалось проделать такой большой путь, но вернув взгляд вперед, он падал духом, видя, какая длинная дорога им еще предстоит, прежде чем они достигнут сомнительных благ Белой пустыни, расстилавшейся внизу.

Хейстен заметил этот упадок духа и предложил Саймону украшенный лентами бурдюк — подарок троллей.

— До ровной земли еще два дня пути, парень, — заметил он, кисло улыбнувшись. — Хлебни.

Саймон согрелся глотком канканга, прежде чем передать его Слудигу. Белозубая улыбка на миг мелькнула в бороде риммерсмана, когда он поднес бурдюк ко рту.

— Хорошо, — сказал он. — Это не то, что обычный мед или даже южное вино, но все же лучше, чем ничего.

— Провалиться мне на этом месте, если это не так, — подтвердил Хейстен. Он взял бурдюк и, прежде чем вернуть его на пояс, сам сделал изрядный глоток… Голос стражника показался Саймону несколько севшим, и он сообразил, что Хейстен целый день прикладывался к бурдюку. А как еще могли они бороться с болью в ногах и непрестанно посыпающим их снегом? Уж лучше опьянение, чем постоянное ощущение подавленности.

Саймон прищурился от летевшего в лицо мокрого снега. Он различал подпрыгивающие фигуры троллей, едущих верхом прямо перед ним, но более дальние казались размытыми пятнами. Где-то впереди всех Бинабик и Кантака отыскивали наилучший путь в стороне от осыпи. Ветер доносил до Саймона гортанные выкрики наездников. Они звучали неразборчиво, но как-то успокаивающе.

Мимо пропрыгал камень и остановился недалеко впереди, звук его падения был заглушен завыванием ветра. Саймон подумал о том, что случится, если действительно огромный камень покатится на них с горы. Услышат ли они его за шумом стихии? Или он прихлопнет их, незамеченный, как ладонь прихлопывает муху, которая греется на солнышке, сидя на подоконнике? Он повернулся, чтобы посмотреть назад, мысленно представляя огромный, круглый, увеличивающийся в размере камень, который сокрушит все на своем пути.

Никакого громадного камня не было, но на верхнем склоне двигались какие-то силуэты. Он замер с раскрытым от удивления ртом, ощущая нереальность происходящего, предполагая, что какая-то снежная слепота вызывает эти видения, которые не могут быть настоящими, эти громадные тени, колеблющиеся в неясном свете. Проследив за взглядом Саймона, обращенным назад, Слудиг широко раскрыл глаза.

— Гюны! — закричал риммерсман. — Берегитесь гюнов! Великаны позади нас! — Внизу по склону один из троллеи отозвался на крики Слудига коротким возгласом.

Смутные вытянутые фигуры неслись вниз по усыпанному камнями склону. Потревоженные камни катились перед ними, проскакивали мимо Саймона и его товарищей, а кричащие тролли пытались повернуть баранов, чтобы встретить надвигающуюся опасность лицом к лицу. Упустив возможность внезапного нападения, гиганты оглашали воздух воплями, в которых звучал бессловесный вызов и которые казались способными сотрясти самое гору. Несколько громадных фигур вынырнули из тумана, размахивая дубинками, подобными суковатым стволам. Черные лица с оскаленными зубами казались бестелесно парящими в крутящемся снеге, но Саймон знал силу этих лохматых белых фигур… Он узнал лицо смерти за кожаными масками и беспощадные объятия широких жилистых конечностей, вдвое длиннее человеческих.