Случайный мир - Максим Заболотских

– Аран, скажи мне честно, ты действительно понимаешь, как работают проходы между мирами?

– Ну как, мы же это уже обсуждали, и не раз. ПАРОМные модули являются своего рода маячками на просторах космоса. Они посылают направленные сигналы, которые могут улавливать другие такие же модули. Без облачных сфер они это могут делать со скоростью, близкой к скорости света. Облачные же сферы обладают таким запасом энергии, что могут ускорять эти сигналы в миллионы раз. Когда два модуля налаживают канал, они опять же при помощи сфер искривляют пространство-время так, что две точки во вселенной, разделенные непостижимыми расстояниями, вдруг становятся так близко друг к другу, что из одной из них можно просто взять и шагнуть в другую. Это как если согнуть лист бумаги: разные его концы вдруг соприкасаются друг с другом.

– Я не совсем это имел в виду. Ты прав, мы это уже много раз обсуждали. Я имел в виду – вот ты сам реально понимаешь, как это искривление пространства работает? Или понимаешь процесс, при помощи которого обычные люди, как ты и я, взяли и смогли заключить одни из старейших галактик вселенной, в которых эффект большого взрыва уже пошел вспять, в эти оболочки облачных сфер? Или как действительно их энергия растет экспоненциально, так что две сферы выделяют в сотни раз больше энергии, чем одна, три – чем две, и так далее, пока не будет достигнута критическая масса?

Аран задумался. Что на самом деле означало это «ты понимаешь»? Да, он знал формулу экспоненциального роста энергии. Вернее, знал, как эта формула называется, и всегда мог попросить Синти ему ее назвать. Понимал ли он в действительности природные процессы, протекающие за страницами цифр и математических символов, из которых состояла эта формула? Наверное, нет. Да, он мог объяснить действие ПАРОМного модуля на примере простых аналогий, но он никогда в жизни не смог бы построить такой модуль сам. В конце концов, он был адмиралом звездолета, а не светилом мировой науки.

– Знаешь, Аваки, вот ты долгое время верил в то, что мир сотворен Алатфаром. Ты реально понимал, как он это сделал? Как он создал звезды, миры, алиотов, Великий Тоннель? Ты просто верил поколениям богословов, которые сделали эти открытия и выводы задолго до твоего рождения. Вера не требует понимания. Вот так и я верю в теорию большого взрыва, древние галактики на пороге своего конца и в пространственно-временные искривления. Верю потому, что когда-то кто-то это, наверное, действительно понял и сумел убедить в этом остальных. И остальные верят в это, потому что мир от этого становится им более понятным. Это все субъективное восприятие реальности, Аваки. Если подумать, то для этих людей вокруг, – кивнул Аран в сторону веселящихся солдат, – разницы между религией, магией и современными технологиями просто не существует. Для них это все просто попадает в общую категорию необъяснимого. А вообще знаешь что, Аваки? Где-то через час ПАРОМный модуль закончит развертывание. Я думаю, мы достаточно уже здесь засветились. Пойдем лучше подготовим сферы? Варажи, ты с нами?

Глаза Варажи загорелись от возбуждения.

– Пойди, найди с дюжину хороших ребят, которые еще не совсем в дерьмо ужрались. Я знаю, есть такие, как бы ни было сложно в это поверить, глядя на эту массу пьяных дегенератов. И наездников приведи. Человек пять.

Варажи вскочил с места и убежал выполнять поручение.

– Вот как ты думаешь, чего он так обрадовался? – Аран вопросительно посмотрел на Аваки. – Ему чудо увидеть хочется. Посмотреть, как сферы вспыхнут, когда проход откроется. Как из ничего материализуются врата в другой мир. Как через эти врата пройдут демоны. И он сам прекрасно знает, что это не демоны никакие вовсе. И что в свечении сфер нет, по большому счету, ничего более магического, чем в горении дров в костре. Но ему все равно. Наука и магия – две стороны одной медали, мой дорогой друг.

Варажи вернулся через несколько минут, ведя за собой несколько солдат, которые спешно поправляли на себе форму, пытаясь выглядеть более презентабельно. За ними вяло волочились трое наездников. Аран скептически окинул их взглядом.

– За мной, ребята. Сегодня вы творите историю.

Ксермет увидел в конце коридора широкую двойную дверь, которая вела в центральный зал. Сомнений быть не могло. Дверь была открыта, и уже издалека слышалась музыка и пьяные крики. Описания Макхэква были идеально точными. Ксермет без труда нашел путь сюда, после того как их отряды разделились.

По пути они встретили лишь одного пьяного солдата, который самозабвенно мочился прямо в коридоре. Перед смертью он лишь успел удивленно икнуть. Он не попытался бежать или звать на помощь: в этот момент свою главную задачу он видел в том, чтобы спрятать свое достоинство обратно в штаны.

Ксермет осторожно выглянул из-за угла, чтобы оценить обстановку. До двери было около ста локтей. Коридор был достаточно широким, чтобы пять-шесть человек могли двигаться бок о бок. Даже в таких мельчайших деталях кочевник был прав. Ксермет еще раз знаками объяснил своим новоиспеченным легионерам правила формации.

Четверо крепких мужчин, элита его скромного отряда, должны были выдвинуться по команде в первый ряд. Их задача заключалась в том, чтобы войти в дверь единым фронтом и открыть стрельбу. Двое из них действительно служили в легионе, а двое других некогда были в отряде ополчения. Ксермет с удовольствием приберег бы таких солдат, он совсем не хотел делать из них пушечное мясо. Однако в остальных он не был уверен совершенно. Они просто могли развернуться и побежать назад при первых же выстрелах, прямиком навстречу их собственному атакующему отряду. Такого Ксермет допустить не мог.

Сам он должен был двигаться во второй шеренге, окруженный с флангов двумя парами крестьян. Все они не имели никакого военного опыта, но были полны патриотической решимости. Основная задача Ксермета заключалась в том, чтобы забросить гранату в самую гущу врага и нанести ему максимальный урон.

Макхэкв сказал, что за взрывом последует задымление, и это даст им возможность проникнуть чуть глубже в зал и вступить в бой. К этому моменту остальные должны были тоже подобраться к двери и проникнуть внутрь. Наконец, несколько женщин и стариков должны были остаться в начале коридора и прикрывать их от возможной атаки с тыла.

Ксермет дал команду к наступлению. Четверо легионеров побежали к двери единой шеренгой. Ксермет ринулся за ними. В его голове не осталось больше места для раздумий и сомнений. Весь успех операции теперь зависел от их скоординированных действий. Проем двери становился все ближе. Ксермет в очередной раз подивился полной уверенности противника в себе. Перед дверьми зала не было часовых. Внутри, насколько он мог судить, никто не заметил их приближения, веселье шло полным ходом дальше.

Легионеры достигли двери и остановились в дверном проеме. Они тут же открыли огонь, беспорядочно стреляя в разные стороны. Ксермет с отчаянием отметил, что один из ополченцев не смог снять пистолет с предохранителя и теперь глупо стоял живой мишенью в проходе, лихорадочно пытаясь воспроизвести нужное движение на рукоятке пистолета и привести его в действие. Второй ополченец явно стрелял поверх голов, поднимая и опуская пистолет после каждого выстрела и теряя таким образом драгоценное время между залпами.