Сочинения в двух томах. Том 1 - Макс Пембертон

словом до тех пор, пока нахожусь на острове Санта-Мария. Ради себя и ради нее решил я так поступить. У нас было столько тем для разговоров, но для начала я избрал историю ее жизни.

Это было на второй день нашего плена. Погода была теплая, солнечная, дул свежий ветерок с северо-запада, а над нами расстилался голубой небесный свод. Я помню прекрасно, что на ней было кружевное платье и бирюзовая цепочка на шее. Мы завтракали вместе и слушали фамильярные разговоры прислуги. Генерал наверняка приедет сегодня из порта Св. Михаила, говорили они, инженеры мигом, к заходу солнца, исправят мостик. Я совсем не слушал их, а когда мы вышли с нею в сад, спросил ее, всегда ли она была знакома с генералом Фордибрасом и какие воспоминания связаны у нее с этим обществом. Она ответила на это, что помнит его с того времени, с которого помнит и все остальное.

— Мне помнится, я видела и другое лицо… так давно, так много лет тому назад, — сказала она. — Я всегда надеялась и верила, что это было лицо моей матери. Когда я была еще маленькой девочкой, то жила в доме, стоявшем на берегу большой реки. Это была, я думаю, река Гудзон. Генерал Фордибрас бывал у нас в доме. Я была так мала тогда, и меня удивляет, что я все это помню.

— Вы покинули этот дом, — сказал я, — и поступили в школу. В Америке это было или в Лондоне?

— Сначала в Нью-Йорке, потом в Лондоне, а окончила я образование в Париже. Я вышла из заведения три года назад, и с тех пор мы объездили весь свет. Генерал Фордибрас никогда не остается долго на одном месте. Он говорил, что у него слишком беспокойный нрав. Я не знаю, доктор Фабос… я отказалась от всяких размышлений об этом.

— И ненавидите меня за мои вопросы. Я постараюсь, чтобы они побыстрее кончились. Как давно знаете вы мистера Аймроза и где вы в первый раз встретились с ним?

Вопрос этот смутил ее. Я видел, что она без удовольствия отвечает на него.

— Не говорите, пожалуйста, о мистере Аймрозе. Я боюсь его, доктор Фабос. Мне кажется, я боюсь его больше, чем кого бы то ни было из известных мне до сих пор людей. Если со мной случится несчастье, то виноват в нем будет мистер Аймроз.

— Естественная антипатия. Когда-нибудь, Анна, вы поймете все это и поблагодарите Бога, что к вам на остров явился чужой человек. Я сам буду иметь дело с мистером Валентином Аймрозом. И вам не нужно будет больше бояться его.

Она не поняла меня и забросала множеством вопросов. Некоторые из них были необыкновенно тонкие, но все направлены на одно — она желала бы знать все самое хорошее и самое плохое из прошлой жизни этого человека и какое участие принимал в ней генерал.

На это я ответил, что не могу быть судьей, пока не узнаю всех за и против в этом деле.

— Очень может быть, что его самого обманывают, — сказал я, — время откроет истину. Вы говорили мне, что обязаны ему за ту доброту, с которой он относился к вам в детстве. Я не забуду этого, когда наступит день возмездия. Я не забуду, Анна, никого, кто был добр к вам.

Мне было так приятно видеть ее благодарность, которую я много раз замечал в течение длинных часов этих опасных дней. С утра до вечера была она моей спутницей в саду. Я узнал ее так, как редко приходится мужчине узнать женщину, которая не жена ему. Она делалась все более и более доверчивой; веселый смех ее музыкой разносился по долине, голос ее звучал в ней, как песня, она царила в ней, как божество. Я знал тайну ее доверия и тайна эта — моя. Я решил хранить ее как сокровище до того далекого дня, когда она откроется. Мои заботы были слишком тяжелы, чтобы я захотел разделить их с нею. Яхта моя, друзья мои, Окиада, где все они? Что случилось там, за этой чудовищной завесой гор, за этой пропастью, скрывавшей весь остров от нас? Неужели они ничего не предприняли, мои товарищи, которым я так верил? Возможно ли, чтобы мой верный Окиада покинул меня? Я ни минуты не верил этому. Глаза мои говорили, что это неправда, какой-то голос говорил мне это. Я знал это, как человек, читающий книгу судьбы… образ, мелькнувший на воде, знак, в значении которого нельзя ошибиться.

Кому приходится иметь дело с преступниками, тот должен запастись естественным оружием. Нет ничего здесь более важного, как наблюдательность… в ней единственное спасение для исследователя. Наученный долголетним опытом, я заметил в долине такие приметы и предзнаменования, которые для другого прошли бы незаметно. Странные следы ног на самых темных тропинках, сломанные кусты, обрывки бумаги, брошенные без всякой осмотрительности, ничто не ускользнуло от меня. Но больше всего обратила на себя мое внимание и поразила меня наша водяная пенящаяся крепость.

День за днем уменьшалось количество воды в бурном потоке. В первый раз заметил я это на третий день нашего заключения, а окончательно уверился на пятый день. Дюйм за дюймом, слой за слоем понижалась вода потока. Кто-нибудь другой на моем месте мог бы взглянуть на это, как на естественное явление. Я же слишком верил человеку, служившему мне, чтобы думать, что так оно и есть на самом деле. Окиада приступил к делу, сказал я себе. Час моего освобождения приближается.

Можете представить себе, как взволновало меня это открытие и как были заняты им все мои мысли, когда я говорил с Анной о приближающихся днях свободы. На мой вопрос, посетит ли она снова мой дом в Суффолке, она вся вспыхнула и, бросив на меня быстрый взгляд, который бывал иногда так красноречив, ответила уклончиво:

— Сестра ваша не любит меня. Она смотрела на меня так, как будто я хотела похитить вас у нее.

— Неужели вы считали бы себя виноватой, если бы сделали это?

— Да, — сказала она так серьезно, что я даже пожалел, зачем предложил ей этот вопрос. — Виновной до конца своей жизни, доктор Фабос!