Архипелаг ГУЛАГ. Том 3 - Александр Солженицын

А есть — стена. И кирпичи её положены на растворе лжи.

Эту главу мы назвали "Закон сегодня". А верно назвать её: Закона нет.

Всё та же коварная скрытность, всё та же мгла неправоты висит в нашем воздухе, висит в городах пуще дыма городских труб.

Вторые полвека высится огромное государство, стянутое стальными обручами, и обручи — есть, а закона — нет.

Конец седьмой части

Эту книгу писать бы не мне одному, а раздать бы главы знающим людям и потом на редакционном совете, друг другу помогая, выправить всю.

Но время тому не пришло. И кому предлагал я взять отдельные главы, — не взяли, а заменили рассказом, устным или письменным, в моё распоряжение. Варламу Шаламову предлагал я всю книгу вместе писать — отклонил и он.

А нужна была бы целая контора. Свои объявления в газетах, по радио ("откликнитесь!"), своя открытая переписка — так, как было с Брестской крепостью.

Но не только не мог я иметь всего того разворота, а и замысел свой, и письма, и материалы я должен был таить, дробить и сделать всё в глубокой тайне. И даже время работы над ней прикрывать работой будто бы над другими вещами.

Уж я начинал эту книгу, я и бросал её. Никак я не мог понять: нужно или нет, чтоб я один такую написал? И насколько я это выдюжу? Но когда вдобавок к уже собранному скрестились на мне ещё многие арестантские письма со всей страны, — понял я, что раз дано это всё мне, значит я и должен.

Надо объяснить: ни одного разу вся эта книга, вместе все части её не лежали на одном столе! В самый разгар работы над «Архипелагом», в сентябре 1965 года, меня постиг разгром моего архива и арест романа. Тогда написанные части «Архипелага» и материалы для других частей разлетелись в разные стороны и больше не собирались вместе: я боялся рисковать, да ещё при всех собственных именах. Я всё выписывал для памяти, где что проверить, где что убрать, и с этими листиками от одного места к другому ездил. Что ж, вот эта самая судорожность и недоработанность — верный признак нашей гонимой литературы. Уж такой и примите книгу.

Не потому я прекратил работу, что счёл книгу оконченной, а потому, что не осталось больше на неё жизни.

Не только прошу я о снисхождении, но крикнуть хочу: как наступит пора, возможность — соберитесь, друзья уцелевшие, хорошо знающие, да напишите рядом с этой ещё комментарий: что надо — исправьте, где надо — добавьте (только не громоздко, сходного не надо повторять). Вот тогда книга и станет окончательной, помоги вам Бог.

Я удивляюсь, что я и такую-то кончил в сохранности, несколько раз уж думал: не дадут.

Я кончаю её в знаменательный, дважды юбилейный год (и юбилеи-то связанные): 50 лет революции, создавшей Архипелаг, и 100 лет от изобретения колючей проволоки (1867).

Второй-то юбилей, небось, пропустят…

27.4.58–22.2.67

Рязань — Укрывище

Я спешил тогда, ожидая, что во взрыве своего письма писательскому съезду если и не погибну, то потеряю свободу писать и доступ к своим рукописям. Но так с письмом обернулось, что не только я не был схвачен, а как бы на граните утвердился. И тогда я понял, что обязан и могу доделать и доправить эту книгу.

Теперь прочли её немногие друзья. Они помогли мне увидеть важные недостатки. Проверить на более широком круге я не смел, а если когда и смогу, то будет для меня поздно.

За этот год что мог — я сделал, дотянул. В неполноте пусть меня не винят: конца дополнениям здесь нет, и каждый чуть-чуть касавшийся или размышлявший, всегда добавит — и даже нечто жемчужное. Но есть законы размера. Размер уже на пределе, и ещё толику этих зернинок сюда втолкать — развалится вся скала.

А вот что выражался я неудачно, где-то повторился или рыхло связал, — за это прошу простить. Ведь спокойный год всё равно не выдался, а последние месяцы опять горела земля и стол. И даже при этой последней редакции я опять ни разу не видел всю книгу вместе, не держал на одном столе.

Полный список тех, без кого б эта книга не написалась, не переделалась, не сохранилась, — ещё время не пришло доверить бумаге. Знают сами они. Кланяюсь им.

Май 1968

Рождество-на-Истье

Ныне, в изгнании, всё же выпала мне спокойная доработка этой книги, хоть и после того, как прочёл её мир. Ещё новых два десятка свидетелей из бывших зэков исправили или дополнили меня.

Тут, на Западе, я имел несравненные с прежним возможности использовать печатную литературу, новые иллюстрации. Но книга отказывалась принять в себя ещё и всё это. Созданная во тьме СССР толчками и огнём зэческих памятей, она должна остаться на том, на чём выросла.

1979

Вермонт

Обобщающую работу об Архипелаге ГУЛАГ (под этим названием) автор задумал и стал писать весной 1958 года. Объём её представлялся меньшим, чем сейчас, но уже был принят принцип последовательных глав о тюремной системе, следствии, судах, этапах, лагерях ИТЛ, каторжных, ссылке и душевных изменениях за арестантские годы. Некоторые главы были тогда же написаны, однако работа прервалась, так как материала — событий, случаев, лиц — на основе одного лишь личного опыта автора и его друзей явно недоставало.

С конца 1962 года, после напечатания «Одного дня Ивана Денисовича», автор был захлёстнут письмами бывших заключённых с предложениями встретиться, рассказать. В течение 1963 и 1964 годов, и через эти письма, и путем многих встреч, был почерпнут обильный материал от 227 свидетелей. Их показания автор располагал по своему прежнему, теперь расширенному и умноженному плану. Осенью 1964 года был составлен окончательный план произведения — в семи частях, и все новые пополняющие материалы ложились в эту конструкцию. Зимой 1964–1965 г. в Солотче (под Рязанью) были написаны части пятая и первая. Эта работа продолжалась в Рязани и Рождестве-на-Истье летом 1965-го — и была прервана в сентябре, когда часть авторского архива была забрана на обыске у его знакомых. Материалы «Архипелага» были тотчас увезены друзьями в надёжное место (в Эстонии), куда затем на две зимы уезжал и автор и там при содействии бывших зэков заканчивал книгу.

Таким образом, к марту 1967 года шесть первых частей «Архипелага» были в основном закончены. Зимой 1967–1968 г. в Солотче доработка ещё продолжалась, особенно на основании книжных материалов. В мае 1968 года в Рождестве-на-Истье при содействии друзей отпечатана окончательная редакция всех трёх томов. С тех пор и до печатания в 1973–1974 годах изменения вносились самые незначительные.

В августе 1973 года при трагических обстоятельствах неосновной, неокончательный вариант «Архипелага» попал в руки госбезопасности — и это подтолкнуло немедленную публикацию книги на Западе (ИМКА-пресс, Париж, декабрь 1973), а вскоре автор был выслан из СССР.