Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965 - Дмитрий Медведев

Как правило, людей, проживших столько, сколько прожил Черчилль, и видевших столько, сколько видел он, трудно чем-нибудь удивить на девятом десятке. Но парламентарии превзошли сами себя. Они подарили премьер-министру два подарка, каждый из которых не смог оставить его равнодушным, вызвав при этом противоположные эмоции. Первым стала памятная книга с автографами практически всех депутатов палаты общин, вне зависимости от их партийной принадлежности. Такому человеку как Черчилль, который дважды менял партийную принадлежность и всегда являлся сторонником срединного курса в партийной политике, столь единодушное поздравление от разных представителей политического спектра было более чем приятно. «Я уверен, — сказал он, — что еще никто из членов палаты общин не получал таких поздравлений, какими вы осыпали меня». Второй подарок — внушительных размеров (250 х 288 см) портрет юбиляра кисти известного английского живописца Грэхема Вивиана Сазерленда (1903–1980).

Нельзя сказать, что сама идея с портретом стала для Черчилля неожиданностью. Он знал о желании коллег и поддержал их, согласившись позировать художнику. Работа над портретом началась в середине августа 1954 года. Премьер-министр сам рисовал (правда, не портреты) и понимал толк в живописи. Но его сложно было отнести к почитателям Сазерленда, знаменитого своим экспрессионистским и сюрреалистичным видением мира. Сам художник понравился чете Черчиллей гораздо больше, чем его творчество. «Он и в самом деле очень привлекательный, — делилась Клементина с дочерью Мэри. — Трудно даже поверить, что из-под его пера выходят столь свирепые и жестокие образы».

Работа над портретом заняла три месяца и потребовала десять сеансов позирования. На первом сеансе политик спросил художника:

— Как вы собираетесь меня изобразить — в виде херувима или бульдога?

Сазерленд не растерялся:

— Все зависит исключительно от того, кем вы себя сами покажите.

Черчилль видел наброски, но полностью ему позволили оценить работу только после ее завершения, примерно за две недели до праздника. Картина ему не понравилась. И чем больше он вглядывался в свой портрет, тем больше отвращения он у него вызывал. Помимо произведения, которое он назвал «злобным», его также возмутило поведение художника. Он считал, что Сазерленд его предал, отплатив за гостеприимство и добродушное отношение созданием извращенного изображения: старика, который находится в состоянии депрессии и думает об атомной бомбе. Не без благотворного влияния своей супруги Черчилль смог сдержать негативные эмоции, великодушно и иронично заметив на церемонии во время вручения подарка, что «этот портрет представляет собой прекрасный пример современного искусства с объединением в себе силы и прямоты».

Клементине в этой истории была отведена особая роль. Сначала она нашла картину удачной, но в дальнейшем быстро прониклась негативными флюидами своего мужа и также возненавидела мрачный портрет, представлявший Черчилля «огромным и ужасным монстром». По ее словам, работа Сазерленда причинила ее супругу «сильную боль» и «разрушила юбилей». Впоследствии она предала картину ножу и огню. Сазерленд охарактеризовал поступок решительной женщины, как «акт вандализма», в чем был по-своему прав. Потомкам останутся лишь несколько своевременно сделанных фотоснимков и сохранившиеся наброски, представленные сегодня в Национальной портретной галерее в Лондоне.

После неудачного опыта работы с сюрреалистами Черчилль откажется позировать другому знаменитому представителю этого течения — Сальвадору Дали (1904–1989). Значительно более удачно у Черчилля сложились отношения со скульптором Оскаром Немоном (1906–1985). Они познакомились в январе 1951 года в Марракеше, где Черчилль отдыхал и работал над завершением пятого тома «Второй мировой войны». На следующий год королева заказала Немону мраморный бюст своего первого премьера для замка в Виндзоре. Как и в случае с Сазерлендом, скульптор и политик быстро наладили личный контакт, только в отличие от общения с живописцем их общение оказалось более благожелательным. Оказалось оно и более плодотворным. В 1955 году Немон сделал еще один бюст премьера для Гилдхолла, который получил восторженный отзыв Черчилля. Постепенно Немон превратился в едва ли не официального скульптора выдающегося политика. Помимо многочисленных мест в самой Британии, созданный им «Черчилль» будет установлен в Париже, Нью-Йорке, Канзас-Сити, Монреале, Монте-Карло, Брюсселе, Копенгагене и других городах.

Многих великих личностей отличает любознательность, стремление к неизвестному и готовность экспериментировать. Некоторые исследователи даже относят эти качества к неизменным спутникам величия. Не беря на себя доказательство универсальности высказанного тезиса, заметим лишь, что Черчилль обладал перечисленными качествами в полной мере. Причем не только в молодые или зрелые годы, когда жажда освоения нового недостаточно утолена, продолжая толкать в неизведанные дали. Желание Черчилля освоить что-то новое, незнакомое и необычное, хотя и приутихло с годами, осталось достаточно сильным в старости. Одухотворенной работой Немона, он решил попробовать себя в скульптуре. Вначале в 1952 году Черчилль набросал эскиз (С 527), а затем в 1954-м сделал из гипса слепок головы Немона (С 496), на основе которого сам Немон отлил копию в бронзе (С 495). Сегодня это уникальное в творческом наследии политика произведение представлено на обозрение в студии Черчилля в Чартвелле.

После юбилея до нового года оставался еще месяц, за который состоялось семь заседаний правительства, но Черчилль председательствовал лишь на двух. Это недвусмысленно говорило о том, что, несмотря на непоколебимое стремление остаться на посту премьер-министра, многие объективные факторы были не в пользу политика. Включая самый непримиримый и безжалостный — время. Черчилль продолжал сопротивляться неизбежному, но даже его изворотливости подходил конец. После очередной — в конце февраля 1955 года — настоятельной просьбы коллег-тори указать точную дату отставки Черчилль вместо привычного «нет» ответил, что он подумает.

О чем он размышлял в тот момент? Не о том ли, что, несмотря на пошатнувшееся здоровье и солидные лета, он смог и во время второго премьерства добиться значительных успехов: стабилизировать экономическую ситуацию, построить обещанные триста тысяч домов, сделать Великобританию ядерной державой? Или о том, что, несмотря на весь свой авторитет, он больше неспособен был оказывать существенное влияние на международную обстановку и убедить американцев провести трехстороннюю встречу с руководством СССР? Или о том, что его жизненная энергия, которая поражала столь многих столь долго, иссякла, и у него уже больше не было сил вникать, толкать и достигать? На политической сцене появились новые игроки и новые правила, новые реалии и новые модели, новые возможности и новые подходы. О чем бы он ни думал в тот момент, вывод был один — пришло время отойти в сторону и дать другим продолжить начатое, наблюдая, сочувствуя, а иногда и советуя.

В первый день весны 1955 года Черчилль представил в парламенте Белую книгу обороны. Это выступление, продлившееся сорок пять минут, стало последним крупным политическим действием знаменитого государственного деятеля. До своей отставки он еще несколько раз будет держать слово перед палатой общин, в основном отвечая на вопросы и обходясь без громких и длительных выступлений. По сути, его речь стала политическим завещанием для коллег и страны.