Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

— Мне просто не терпится увидеть их. Хотя, похоже, у меня останется немного времени на гранки, — засмеялась Фелисити. — Ваша мама запланировала для нас нечто невообразимое.

— О, она просто прирожденный организатор всяких сборищ, — заметила Селия, — она обожает их. Вот чего ей больше всего не хватало во время войны. Мама превратила Эшингем в реабилитационный центр для раненых, поэтому никаких увеселительных мероприятий она не могла устраивать. На сей раз собрание будет невелико, всего около двадцати человек, включая нас. Вы чудно проведете время, Фелисити. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— А я не чудно проведу время? — спросил Роберт.

— Ну конечно, Роберт, — заверила его Селия.

Ей нравился старший брат Оливера. Он как-то очень правильно относился к жизни, немного насмешливо и не так серьезно, как Оливер.

— Вы любите шарады?

— О… да.

— Шарады? — переспросил Кайл. — Боже мой.

— Не думаю, что это всем понравится, — сказала Фелисити.

— Хорошо. А как насчет составных картинок?

— Э… По мне, это лучше. Мило, спокойно.

— У мамы есть огромный стол, заваленный картинками, и каждый раз, проходя мимо, гости что-то складывают, добавляют. А после обеда занимаются игрой вплотную. Мама утверждает, что за этим столом начиналось очень много романов, больше, чем где-либо. А теперь мне пора. Желаю вам хорошего дня. А вы, Кайл, поезжайте со мной. Если, конечно, вас не смущает, что машину поведу я.

— Конечно не смущает. Вы наверняка превосходно водите. Какая у вас машина?

— О, прелестная. Надо полагать, вы ее видели вчера вечером. Это небольшой «моррис», я просто обожаю его.

— У нее всегда маленькие машины, — снова входя в комнату, сказала Венеция, — специально, чтобы там некуда было сажать нас.

— Совершенно верно, Венеция, иди и залезай к папе в машину. Слышишь, Дэниелз сигналит? Иначе папа опоздает на работу.

— Ну и что? — появляясь из-за спины Венеции, удивилась Адель. — Какая ему разница, он же у вас самый главный.

— Правильно. Именно поэтому ему и нельзя опаздывать. Иначе другие тоже начнут. И пожалуйста, сделай так, чтобы завтра бабушка не слышала от тебя никаких вульгарностей. Или я отправлю вас обратно домой. Прошлый раз, когда мы там были, Адель завела разговор об уик-эндах. У мамы даже давление подскочило, — сказала Селия Фелисити и немного невпопад добавила: — Мама — страшный сноб.

— Я так понимаю, что и мне придется быть аккуратной в выборе выражений, — заметила Фелисити, — а что плохого в уикэндах?

— Само слово крайне вульгарно. В Англии принято говорить «с субботы по понедельник». Господи, я же смеюсь, Фелисити! Это шутка! Правда, мама так не считает. Ну, Кайл, пойдем. Пора.

— И нам тоже, Мод, — объявила Фелисити. — Мне кажется, тебе нужно надеть шляпу. Очень холодно.

— У Венеции и Адель так много красивой одежды, — заявила Мод, — они мне вчера вечером показывали. Они ее покупают в магазине, который называется «Вуллэндс». Мы можем поехать туда, как ты думаешь?

— Давай отправимся туда утром. Сегодня — экскурсия по городу. А теперь быстро беги и надень шляпу, холодно. И перчатки.

Селия составляла осенний каталог, когда в ее кабинет вошел Себастьян. Взглянув на него, она попыталась улыбнуться. Он плотно закрыл за собой дверь и прислонился к ней.

— Тебе не следовало здесь появляться, — сказала она, — это очень опасно.

— Вовсе нет. Вот когда ты бываешь у меня, это опасно. Когда мы как-то вечером обедали в Оксфорде, это было опасно. А здесь безопасно.

— Ладно, — согласилась Селия, хотя Себастьян не убедил ее.

Каждый день, каждая встреча приближали их к финальной развязке, и она была уверена в том, что эта развязка неизбежно наступит. Они были близки к этому еще в Глазго, когда Каролина чуть не в панике позвонила ей в гостиницу, чтобы сообщить, что час назад звонил Джек, — вот тогда Селия по-настоящему испугалась. Джек был более догадливым и более приземленным, чем Оли вер, но, похоже, все обошлось, когда она ему позвонила. Просто Джек, как всегда, переусердствовал. Слава богу, она догадалась передать привет Оливеру, — тот, по крайней мере, узнал, что они с Джеком разговаривали. Господи, она никогда бы не поверила, что может так сбиться с пути и беззастенчиво лгать.

— У меня имеется полное право и все основания посещать «Лит тонс», леди Селия, — сказал Себастьян. — Я принес вам свой новый шедевр, который вопреки существенным трудностям, в основ ном связанным с тобой, все же смог завершить.

— Себастьян! Я что, отнимаю у тебя много времени?

— Времени, может быть, и не отнимаешь. Но внимание поглощаешь. А это гораздо более разрушительно. Впрочем, вот мой шедевр. Не хочешь взглянуть?

— Ну конечно хочу.

— У тебя усталый вид. — Он подошел к ней и торопливо поцеловал.

— Я устала.

Селия действительно устала, вымоталась до отупения. Энергичность — одно из ее величайших достоинств — вдруг оставила ее. Отчасти это была эмоциональная травма, и постепенно ей становилось все тяжелее. Новое ощущение несчастья потрясло ее: то, что начиналось так легко и радостно, как потворство капризу и желание доставить себе удовольствие, очень быстро превратилось в полную противоположность. Селия постоянно чувствовала то страстное томление по Себастьяну, то смесь недовольства жизнью и грусти.

Когда она была не с ним, то думала только о том, когда они увидятся, считая дни и часы до встречи. Едва же они оставались наедине, она с горечью думала о том, что все это мимолетно и расставание неизбежно. Поначалу Себастьян подшучивал над ней, но потом это стало его раздражать.

— Мы встречаемся, потому что любим друг друга, — сказал он, — потому что хотим быть счастливы. Какой в этом смысл, если ты только и делаешь, что плачешь?

Селия ответила, что это так, временно, она постарается настроиться на положительный лад. Она постоянно вспоминала слова матери, так похожие на то, что говорил ей Себастьян: «Наслаждайся происходящим, иначе это бессмысленно».

Но самовнушение не помогало. К ее эмоциям все более и более примешивалось чувство вины: как назло, Оливер сильно изменился, стал к ней более внимательным и терпимым. Он по-прежнему любил ее, в этом не было сомнения.

— Так нечестно, — сказала она Себастьяну, — это просто подло. Я сошлась с тобой, потому что чувствовала, что он больше не любит меня, и это служило мне хоть каким-то оправданием, во всяком случае, мой поступок не казался таким дурным. А теперь он, похоже, любит меня еще больше, чем раньше.

Оливер все чаще и чаще хотел близости с ней, и это тоже мучило ее. Селия пыталась отвечать на его страсть, даже наслаждаться, но это было очень трудно, как бы она ни старалась. Бывало даже, что она не могла справиться с собой, ссылалась на усталость, рассеянность, притворялась, что засыпает. Она вспоминала ранние годы замужества, еще до войны, когда близость с Оливером была для нее постоянным восторгом, когда она с радостью впус кала его в свое тело ночь за ночью и не просто откликалась на его зов, но созидала вместе с ним. Теперь все, на что она была способна, — это принять его, изобразить наслаждение, сымитировать оргазм. Казалось, он ни о чем не догадывается и верит ей. Но неужели она так вероломна, так двулична, что может совершенно хладнокровно обманывать мужа, разыгрывая чувства, как дешевая актриса?