Черный человек - Ричард Морган

Даже если не учитывать задержку передачи, все это длилось часа два. Стена сопротивления инфоястреба рухнула, как плотина под напором паводка. Карл снова и снова возвращался к записи, потому что иначе пришлось бы думать о Севджи Эртекин. Он слушал, пока все сказанное Гутьерресом не сгладилось у него в голове, не превратилось в подобие причудливого шума, смысла в котором было не больше чем в чередовании темных и светящихся окон в домах по соседству.

Карл снова видел, как она заходит в двери бара, ее исказившееся лицо и кровь, медленно окрашивающую плечо и рукав. То, как перехватило горло, когда он это заметил, облегчение от ее слов, что, мол, все в порядке…

…крови, – неизвестно в который раз прозвучала запись, – я же не их крови…

Карл нахмурился. Нажал на паузу, отмотал назад. Снова включил воспроизведение.

Снова мрачный голос Гутьерреса: «Смотри, мужик, я же баклан хренов, меня наняли, и все, я же не их крови…»

В памяти раздались еще два голоса: его собственный и Бамбарена, ветер подхватывал их и нес куда-то за Саксайуаман:

– Все мои familiares разделяют неприязнь к таким, как ты, Марсалис. В этом можешь не сомневаться.

– Да. Они также разделяют сентиментальную приверженность кровным узам, но…

Он вдруг резко выпрямился в кресле. Снова отмотал назад запись, вслушиваясь в совпадение, которого раньше не замечал.

Кажется, вот оно.

Он еще немного отмотал назад, вслушиваясь в бормотание инфоястреба: «…ну ясно, кто-то выиграет от прекращения вражды с Марсом… мне незачем говорить тебе об этом, да…»

Черт возьми, это действительно должно быть оно. Откровение снизошло, словно выхваченное из тьмы ярким светом лазерной настольной лампы. Обширные знания Бамбарена о проекте «Страж закона», в частности о том, как подростки узнавали правду о растивших их женщинах. Похвальба Греты Юргенс, которую завуалированно подтвердил Бамбарен. Два этих факта столкнулись у него в голове.

– …ты сделал карьеру на сосуществовании с КОЛИН, и, судя по тому у что сказала Грета, эти отношения процветают.

– Я не верю у что Грета обсуждала с тобой мои деловые связи.

– Нет, но она пыталась запугать меня ими. Намекая, что у тебя теперь больше серьезных друзей, чем раньше, и отношения с ними более тесные.

…кто-то выиграет…

…сентиментальная приверженность кровным узам…

Просто должно быть, блин.

Осознание того, как близко он подобрался тогда к разгадке тайны, отбросило усталость. От возбуждения закружилась голова.

Все время, все это время, чтоб его, мы были так близко! Если бы, нахеру дождаться, пока я…

Севджи.

И неожиданно все его откровения перестали чего-либо стоить, и осталась лишь ярость.

Он проверил все факты и связался с Мэтью.

– Гайосо. – Инфоястреб, казалось, пробовал фамилию на вкус. – Хорошо, но может потребоваться время, особенно если они, как ты говоришь, старались сохранить это в тайне.

– Я не спешу.

Короткая пауза на обоих концах линии.

– Непохоже на тебя, Карл.

– Да. – Он уставился на свое отражение в темном окне офиса. Поморщился – Непохоже.

И снова молчание. Мэтью не любил перемен, во всяком случае, если они касались его коллег-людей. Карл почти физически ощутил, как ему неуютно.

– Прости, Мэтт. Я вроде как устал.

– Мэтью.

– Ага, Мэтью. Еще раз прошу прощения. Просто устал, говорю же. Я тут жду кое-чего, поэтому спешки и нет, вот что я имел в виду.

– Хорошо. – Голос Мэтью снова стал безмятежным, словно кто-то перещелкнул тумблер – Слушай, хочешь, открою тайну?

– Тайну?

– Да. У меня есть конфиденциальная информация. Хочешь ее узнать?

Карл нахмурился. Разговаривая с Мэтью, он нечасто включал видео: с одной стороны, инфоястребу вроде как не слишком это нравилось, а с другой – их беседы обычно бывали сугубо деловыми и в изображении не нуждались. Но сейчас ему впервые за все время захотелось увидеть лицо Мэтью.

– Обычно я звоню тебе как раз по поводу конфиденциальной информации, – осторожно сказал он, – так что да, хочу. Рассказывай.

– Ну, у тебя неприятности с Брюсселем. Джан-франко ди Пальма очень на тебя зол.

– Это он тебе сказал?

– Да. Он велел мне не контактировать с тобой до тех пор, пока ты не вернешься из Штатов Кольца.

Карл почувствовал, как внутри закипает гнев:

– Прямо так и велел?

– Да.

– Я смотрю, ты его не послушался.

– Конечно, нет, – невозмутимо заявил Мэтью. – Я не работаю на АГЗООН, я участвую в межведомственных связях. И ты мой друг.

Карл моргнул:

– Рад это слышать, – спустя некоторое время выдавил он наконец.

– Я так и думал, что тебя это порадует.

– Слушай, Мэтью, – злость видоизменилась, превращаясь во что-то менее однозначное. Волна озарения, недавно нахлынувшая на Карла, отступала под воздействием новых обстоятельств – Если ди Пальма опять заговорит с тобой об этом…

– Знаю-знаю. Не говорить ему, что я пробиваю для тебя Гайосо.

– И это тоже. – Он ощутил нарастающую неловкость – А еще скажи, что мы друзья, ладно? Что ты – мой друг.

– Он и так это знает, Карл. Достаточно знать факты, чтобы…

– Да, но он, может, не слишком внимателен к фактам. Скажи ему, что ты мой друг. Скажи, что я так сказал, и что просил тебя сказать и ему тоже. – Карл мрачно уставился в ночь за окном. – Просто для полной ясности.

Чуть позже Карл вышел из здания КОЛИН и решил взять такси, чтобы вернуться в отель. Он шел по вечерней прохладе сквозь череду больших прямоугольников чистого фиолетового света из лазерных уличных фонарей. Это было все равно, что переходить с одной маленькой сцены на другую, и каждая из них освещена для спектакля, в котором он отказывается играть. Недостаток сна туманил голову, но вихрь гипотез в сознании, пусть и ослабший, все никак не мог улечься, все боролся с сильным, неконтролируемым гневом.

Сраный ди Пальма.

Он не осознавал, как этот гнев искажает его лицо, пока не наткнулся на уличную артистку, которая, нагрузившись каким-то хламом, шла ему навстречу. Карл нечаянно зацепил ее плечом, и она, будучи гораздо легче него, упала на тротуар вместе со своим барахлом, которое с грохотом разлетелось во все стороны. Одинокое колесо от детского велосипеда, поблескивая в свете ламп, покатилось к бровке проезжей части, перепрыгнуло ее и очутилось в водосточном желобе. Артистка посмотрела на него снизу, нахмурившись под слоем грима.