Созидательный реванш - Юрий Поляков

— Юрий Михайлович, на днях в прокат выходит фильм «Небо падших», снятый по вашей повести и при вашем участии в качестве сосценариста. Действие картины приходится на девяностые годы прошлого века и в центре сюжета герои, которых тогда называли «новыми русскими». А где сейчас этот класс людей и кому сегодня подошло бы это определение?

— Вообще-то фильм, как и сама повесть, рассказывает о любви, изломанной, странной, но смертельно сильной. А «новые русские», кто не погиб и не уехал, стали обычными русскими. Меня сейчас больше волнует феномен «новых нерусских». Это те, кто протестует против возвращения Крыма в Россию.

— Несколько лет назад вы сказали, что одна из главных бед России — патриотизм, который принял форму идиотизма. Сегодня уровень патриотических настроений растет. Означает ли это, что и уровень идиотизма вырос? Или ситуация изменилась?

— Удивительно, как вы, журналисты, слышите только то, что хотите услышать. Я говорил, что в России две беды: либерализм, принявший форму аморализма, и патриотизм, доходящий до идиотизма. Я по-прежнему критически отношусь к ура-патриотам, к людям, которые не опираются в своих патриотических грезах на понимание ситуации, реального положения дел. В то же время для меня совершенно очевидно: никакая серьезная модернизация, никакой рывок в развитии страны без патриотического подъема невозможны. Удавшаяся Олимпиада, возврат Крыма этот подъем обеспечили реальным наполнением. Впрочем, реабилитация патриотизма, который Окуджава называл «кошачьим чувством», началась в начале нулевых годов. Процесс непростой. «Литературная газета» в две тысячи втором году подняла вопрос о целенаправленном искажении отечественной истории в школьных учебниках. А результат — отказ от самоуничижительной модели преподавания истории — мы получили лишь недавно. Но патриотизм — это не только «любовь к отеческим гробам», это и обуздание мздоимства, и ликвидация чудовищной разницы в доходах бедных и богатых, и решение жилищной и многих иных проблем…

А неизбежность восстановления, хотя бы частичного, постсоветского пространства была очевидна всегда. Советский Союз был развален таким образом, что максимальный ущерб понесла Россия и русские. В итоге мы оказались самым большим разделенным народом в мире. В прошлом году на встрече в Вильнюсе с интеллигенцией, с читателями меня спросили, каким мне видится будущее Европы, СНГ, России. Я ответил тогда, что вопрос риторический — достаточно взять школьный учебник истории за двадцатый век, полистать карты и посмотреть, как менялось геополитическое устройство мира, в частности, Европы. А менялось оно кардинально и неоднократно. Почему большинство уверено, что двадцать первый век в этом смысле будет отличаться от века двадцатого? Русских, пришедших на встречу, мой ответ воодушевил. Литовцы обиделись. Однако потребовалось совсем немного времени, чтобы убедиться в моей правоте. Кстати, история с Крымом — повод задуматься о судьбе этнократических режимов в Прибалтике.

— А вы одобряете методы, с помощью которых наши границы были изменены?

— Я считаю, в достаточно сложной политической ситуации наша власть весьма разумно сумела восстановить геополитическую справедливость. Результаты референдума не оставляли другого способа решения крымского вопроса. Но воссоединение возлагает большую ответственность на власть. Мало просто вернуть территорию, населенную русскими, надо, чтобы вернувшись, они не пожалели. Надо, чтобы сказали: «Да, здесь действительно лучше!» Будет обидно и опасно, если люди, вновь ставшие гражданами нашей страны, налетят на продажность в судах, на непробиваемую бюрократию, столкнутся с нашим российским жульем, выдающим себя за капитанов бизнеса.

— У вас есть сомнения в том, что они столкнутся со всеми «прелестями» российского жизнеустройства?

— Я этого не исключаю. Уже появились тревожные признаки. Скажем, есть у нас в литературном сообществе одиозный персонаж по фамилии Переверзин. Он, присосавшись к собственности российских писателей, половину уже распродал, а вторую половину довел до разрухи. И что? Теперь он требует у новых властей Крыма отдать ему дом творчества писателей в Коктебеле. Президент Путин предупреждает, что нельзя пускать наш криминал в Крым. Но Кремль у нас полагает, а чиновник располагает! Я надеюсь, созидание разумного жизнеустройства на возвращенных территориях постепенно распространится и на всю Россию. Реформировать социум, экономику, систему власти на патриотическом подъеме можно эффективнее и быстрее. Но, увы, среди бизнесменов и чиновников немало тех, кто в России только деньги зарабатывает, а тратить и жить предпочитает за ее пределами. А ведь чиновник, настроенный антипатриотически, это такой же нонсенс, как хромая балерина.

— Недавно по инициативе премьер-министра цены на авиабилеты в Крым перевозчики снизили почти в два раза — до семи — семи с половиной тысяч рублей. А как же другие регионы России?! Почему за билеты, например, в Екатеринбург приходится платить значительно больше, хотя лететь примерно столько же?!

— Зачастую дешевле за границу слетать, чем в какой-то российский город, и это, конечно, в нашей огромной стране ненормально. Об этом уже говорено-переговорено с самых высоких трибун. То, что снижение цены на авиабилеты началось с Крыма, понятно и разумно. Но в дальнейшем это непременно должно коснуться всей страны. Если этого не произойдет, возникнет недоумение, а значит, очаг напряженности. На Крыме, по-моему, должна быть отработана технология разумного государственного регулирования самых разных процессов, в том числе и рыночных. Так во всем мире происходит.

— За последние пару месяцев в общественный лексикон вошли такие понятия, как «национал-предатели» и «пятая колонна». Что это за категория граждан и есть ли она вообще? Мне кажется, люди хоть и расходятся во взглядах, но каждый по-своему выступает в интересах страны.

— А если человек считает, что для России благо — распад на два десятка маленьких государств, он кто? Кстати, именно об этом мечтал академик Сахаров. Всякий раз вспоминаю об этом, когда иду по проспекту его имени. У нас есть общественный слой, страта, которая по мировоззрению, в своей деятельности ориентирована на разрушение страны. Я называю их «геростратой». Почему они не хотят большой, сильной и обильной России? Почему родная страна для них дракон? Можно лишь догадываться.

— Вам не кажется, что это вопрос оценочности, что это все субъективно?

— Нет, вполне объективно. «Герострата» заранее убеждена в неправильности любого действия власти. А когда речь идет о национальных интересах, они впадают в неистовство. Если мы вошли в Афганистан — это преступление, а если американцы — то это правильно. Если Грузия напала на Южную Осетию — правильно, грузины восстанавливают территориальную целостность. А вот если Россия вернула Крым — это аннексия! Придя к власти, эти люди разрушают страну. Вспомните девяностые! Вспомните гайдарономику и козыревщину! Их идеология — двойной стандарт. Когда я вел программу на ТВ, у меня был такой случай. В студию пришли два деятеля и стали взахлеб восхищаться перформансом: в Питере актуальщики нарисовали огромный фаллос на разводном мосту напротив отделения ФСБ. «Ах, как смело, ах как свежо! На мосту! Напротив ФСБ! Большое искусство!» Тогда я спросил: «А если бы подобное нарисовали на стене музея академика Сахарова — это было бы искусством или хулиганством?» Отвечают: конечно, хулиганством! Тогда я попросил объяснить разницу, они поняли, что попали в ловушку, замахали руками, потребовали перезаписи, побежали к начальству. Наши либералы очень любят бегать к начальству. Впрочем, это проблема не только русская. Например, Гейне презирал немцев, для него свет шел из Франции. Антипатриотизм — это какая-то нравственная, а возможно и биологическая мутация. Главное не пускать людей с таким отклонением во власть, в том числе в третью. Есть множество других хороших профессий, где это отклонение не так заметно и опасно для общества.