Игра правил - Александр Фломастер

— Когда ты брякнул вот сейчас снова о «прощении», — раздражённо подхватил В, — меня от возмущения аж передёрнуло, честное слово. Прощение — это абсурдная отдача своего жизненного пространства другому человеку. Потешно слушать о прощении как о чём-то возвышенном и достойном. Прощать — удел слабаков. Прощение — это добровольный отказ призвать негодяя к ответственности за его, как ты говоришь, «некачественные выборы». А нормальным языком говоря — за отвратительные действия в твою сторону или в сторону твоих близких людей. Сильный же человек никогда без боя не уступит и пяди своего жизненного пространства варварскому эгоизму другого человека и не оставит без ответа причинённое страдание.

— Прощение, — твёрдо отвечал Мотя, — как раз и будет главным орудием в борьбе за вектор мышления, направленный на мир и объединение людей. Прощение — это очень глубокий термин. Термин, к великому сожалению, утративший свою самостность наравне с термином «любовь». Для полного понимания термина «прощение» следует различать «типы» прощения. К примеру, «прощение от бессилия» — не есть истинное прощение. Ведь прощение — это выбор. Следовательно, чтобы иметь возможность «простить», нужно иметь возможность «не прощать». А если какой-то человек жутко ненавидит своего угнетателя, но покорно сносит разрушительные действия в свой адрес, то тут не может быть и речи о каком-то прощении. В данном случае он просто терпит. Прощение может исходить лишь из позиции силы, способной покарать, но совершающей осознанный выбор в сторону созидательного действия. Простить — значит отказаться разрушать самому чью-то жизнь. В данном случае жизнь угнетателя. Оттого прощение и ценно, что, прощая, ты предотвращаешь разрушение и, следовательно, становишься на путь созидания. А терпение угнетения от неспособности противодействовать — не есть прощение, поскольку нет возможности разрушить жизнь угнетателя и, значит, невозможно сделать выбор в сторону созидания. Чтобы иметь возможность простить, нужно иметь возможность не терпеть. Не имея возможности не прощать, вести речь о прощении — лицемерие и самооправдание собственной слабости. Если какой-то человек самостоятельно изуродовал свою жизнь некачественными выборами, то это не причина давать ему возможность уродовать жизнь других. Его отсталость не является индульгенцией для разрушения жизни других людей. Поэтому аргумент в стиле «я прощаю его разрушительное ко мне отношение по причине того, что он примитивен и отстал» — не аргумент, а самообман для оправдания неспособности защититься. Если ты бездействуешь в ответ на чьё-то разрушение, если ты покорно смотришь, как кто-то другой разрушает твою жизнь или жизнь других людей, то задай себе вопрос: «Могу ли я в ответ разрушить его жизнь?» И если ответ положительный, то, значит, отказывая себе в разрушении его жизни, ты прощаешь человека. Если ответ отрицательный, то ты попросту терпишь и не хочешь противодействовать. Именно «не хочешь». Ведь все задачи человека посильны. И в ответе на вопрос о том, можешь ли ты причинить вред обидчику, важнейшим аспектом является правдивость. Важно не лгать самому себе и не заниматься фантазиями в стиле: «Если бы я захотел, я бы с лёгкостью их всех перебил! Я просто пока не хочу!» Нужен адекватный и честный ответ на вопрос: «Есть ли у меня выбор поступить иначе, кроме как терпеть нынешнее положение вещей?» Только имея возможность наказать обидчика и призвать его к ответу, можно вести речь о прощении. Прощение всегда исходит от силы, способной переломить ход событий и в ответ произвести соизмеримое разрушение. Поэтому ты серьёзно заблуждаешься, говоря, что «прощать — удел слабаков». Слабому человеку недоступно прощение. Ведь у него нет выбора. Слабый человек своим бездействием ограничивает свой выбор и довольствуется терпением. Прощать — удел людей, имеющих силу. Человек, не имеющий силы, не имеет и возможности простить.

— Короче говоря, — иронично возражал В, — чтобы моё прощение считалось прощением и силой, а не слабостью и терпимостью, я должен держать злодея под дулом пистолета и иметь возможность выстрелить, но отказаться это сделать, приняв его раскаяние? Прямо как какой-нибудь положительный герой боевика! Которого потом «прощённый» обязательно подстережёт и отомстит. Бенни Бланко из Бронкса передаёт привет Карлито Бриганте! Наивно полагать, что тот, кого ты держал на мушке пистолета, забудет об этом и будет благодарен тебе за сохранение своей жизни. Всё не так! Он лишь будет ждать момента, чтобы с тобой поквитаться. И он-то уж не упустит возможности нажать на курок. Знаешь такую фразу: «Слабый никогда не простит тебе того, что он слабый». Слабый человек никогда не простит тебе своей слабости и всегда будет ждать момента отомстить тебе за тобой оголённую его слабость.

— Чего стоят киношные герои и их истории, я уже объяснял. А за других людей ты не додумывай. Что люди будут делать, а чего не будут — тебе неизвестно. Потому что они свободны в своём выборе. Делай свою часть действий, а они сделают свою часть. Ведь если ты смог простить кого-то, смог простить ему свою оголённую слабость, то с чего ты взял, что другой человек не сможет сделать того же в ответ? Люди прощают друг другу даже войны и геноцид. А вот сделать это или не сделать — простить или не простить — это выбор, доступный сильному человеку.

— Никто ничего никому не прощает, — со злорадной ухмылкой произнес В. — Это миф! Миф, призывающий людей быть слабыми. В реальности же рано или поздно старые раны начинают кровоточить и взывают о возмездии. И успокаиваются они, только воздав обидчику по заслугам. Сколько ни утешай себя «необходимостью произошедшего» и «уроками судьбы», но по-настоящему успокоит тебя только полноценное отмщение. Только принцип «око за око» имеет место быть в человеческом социуме. Только победа в конкурентной борьбе. Всё остальное — самообман слабых людей, неспособных себя защитить и находящих утешение в несуществующем прощении. Все громкие слова о прощении всегда имеют скрытый контекст получения выгоды. Человек, их произносящий, имеет цель заставить других людей бездействовать. Если власть имущие манипуляторы не договорились «по суммам», то они натравливают людей друг на друга, заставляя воевать. Если договорились и их всё взаимно устраивает, то они поют безмозглой толпе сказки о прощении. А верить в существование людей, прощающих геноцид своего народа, может только круглый идиот. Такой же идиот, как и ожидающий возмездия обидчику через «кармы» и прочие «событийные проекции». Нормальные же люди всё помнят и лишь ждут своего часа для нанесения обидчику смертельного удара. Прощение — чушь даже по канонам твоего ЗУМа. Ведь механизм распределения ответных реакций воздаёт тебе ровно столько, сколько ты заработал, и совсем даже не прощает. Каков объём действий, таковы и событийные проекции. Всё один к одному. Всё справедливо! Поэтому если другой человек разрушил мою жизнь, я разрушу его жизнь в том же объёме — обиду за обиду, зуб за зуб, кровь за кровь. Даже в народных сказках герои отсекают головы злодеям, но никак не «прощают» их. Что-то я там не припомню «прощающих» сильных. Сильные — отмщают зло. А слабаки — терпят и молчат. Прощать просто, а для мести нужна сила, и это сложно.

— Ты ничего не услышал из мной сказанного, — с досадой в голосе ответил Мотя. — Механизм распределения ответных реакций всегда даёт тебе условия для возможности усложнения. Он не имеет никакого отношения к «созданию сложностей ради сложностей». Закон усложнения материи не мстит тебе за содеянное разрушение, а, наоборот, работает на твой последующий прогресс. А месть же призвана утолить собственное горе, игнорируя перспективы прогресса другого человека. Месть — это желание выместить свою боль на другом человеке. Месть — одностороннее действие. Процессы же Механизма распределения ответных реакций — всегда «обоюдовыгодны» — и человеку, и Закону усложнения материи. Даже отрицательная событийная проекция — это созидание и усложнение. А «герой», убивший дракона, сам становится драконом и лишь продолжает череду убийств.