Русский Лондон - Сергей Романюк

Я взошел на Английский берег с веселым изумлением, я оставил его с грустною любовью.

Прощай!

В. П. Боткин

Две недели в Лондоне 1859 года

Нынешний раз я приехал в Лондон уже к концу сезона, то есть, в последних числах июля. К числу многих оригинальных обычаев, господствующих на британских островах, принадлежит давно установившийся обычай проводить весну и лучшую пору лета в Лондоне, несмотря на то, что здесь всякий сколько-нибудь достаточный человек прежде всего старается приобрести себе поместье и убрать свой сельский дом со всевозможным удобством. Лондонский сезон обыкновенно продолжается во все заседание парламента, то есть, начиная с самой ранней весны до августа; а осень и зима посвящаются на житье в поместьях, на охоту и на путешествие. Впрочем, здешняя зима далеко не представляет такого унылого вида, как, например, в средней Европе. Здесь зелень в полях и на большей части кустарников и деревьев во все продолжение зимы также свежа и ярка, как в первые летние месяцы, а лондонский климат, столь дурной от ноября до марта, превосходен от апреля до сентября. Притом же та часть Лондона, в которой преимущественно живут высшие и богатые классы, вовсе не так лишена свежего воздуха и природы, как все другие столицы Европы. Лондон, а особенно его West-End, квартал высшего и богатого общества, изобилует парками, садами и скверами с старыми, роскошными деревьями. В этих густых тенистых парках с утра встречаешь множество верховых; дамы в щегольских экипажах разъезжают по этим густым аллеям, как в своих поместьях и очень часто сами правят. Итак, с наступлением апреля, всякий стремится в Лондон, начиная с аристократии, которая здесь дает тон всему. Жители других местностей, исключая разве тех, которым должности, лавки или фабричные дела не позволяют отлучиться, собирая все средства, стремятся в Лондон хотя на одну неделю. Меблированные квартиры, отели, театры, концерты, все публичные зрелища наполняются невероятными толпами жильцов, слушателей и зрителей. Трудно, да я думаю и невозможно определить число меблированных комнат и квартир, отдающихся в наймы на время сезона; количество их невероятно; оне всех цен и во всех степенях комфорта и изящества. Но количество приезжающих в Лондон на время сезона так велико, что выбор между квартирами делается труден, и найти квартиру не легко. Так как англичане – самый чистоплотный народ в мире, с которым могут сравниться в этом разве только наши купцы и особенно купцы-старообрядцы, – то квартиры здесь почти все необыкновенно чисты и опрятны. Цены их в сравнении не только с петербургскими, но даже и парижскими, вовсе нельзя назвать дорогими. Моя квартира во втором этаже, в хорошем и весьма чистом квартале (Cavendish Square) и состоящая из просторной спальни, к которой с одной стороны примыкает кабинет для одеванья, а с другой большая гостиная (sitting room), и все это чисто и прекрасно меблировано, стоила мне 40 шиллингов в неделю (рублей 13 сер.). Так как здесь вовсе нет обычая завтракать в кофейных, как в Париже, да и кофейных здесь почти нет, то завтрак приготовляют обыкновенно дома. Два яйца, превосходная баранья котлетка и в огромном количестве чай с густыми сырыми сливками, стоит с небольшим шиллинг (коп. 40 серебр.). Что касается до газет, то их можно получать за безделицу на прочтение от 9 до 12 часов: огромное множество уличных мальчиков снискивают себе пропитание тем, что разносят газеты по домам утром и потом приходят за ними после полудня. Отели английские, где без английского языка путешественник решительно пропадает, превосходны, но дороги; а отели, содержимые иностранцами, как например, на Лейстер-сквере, где прислуга говорит по-французски, грязны и дурны. Для людей, желающих провести в Лондоне несколько месяцев и имеющих хотя самые маленькие сведения в английском языке, всего лучше поместиться в английском семействе. Там за весьма небольшую плату они будут иметь квартиру и стол, и сверх того пользоваться английским обществом. В каждом нумере «Times» всегда есть много объявлений от семейств, желающих принять к себе такого рода постояльцев, даже женатых. А о превосходном комфорте английской жизни нельзя иметь понятия, не испытавши его. Побывать в Лондоне в течение сезона принадлежит не только к обычаям англичан, но и к условиям фашона (fashion). Англичанин, столь свободный в своих политических мнениях, добровольно подчиняется строгой общественной дисциплине, укоренившемуся обычаю и установившимся нормам жизни. Нет народа в Европе, у которого обычай и установившиеся нормы жизни возводились бы в такой неприкосновенный закон. Оказывая совершеннейшую терпимость ко всякого рода доктринам и мнениям, англичанин считает естественным только то, что получило право обычности, и именно английской обычности. Аристократические части Лондона, пустые и тихие зимою, по которым редко слышится стук экипажа, с наступлением сезона вдруг наполняются своими великолепными обитателями и роскошными экипажами, с кучерами и лакеями в париках, или с напудренными волосами. У отворяющихся дверей домов видны напудренные швейцары. ~~~

В. П. Крымов

Город-сфинкс

Эти беглые, случайные, бессистемные наброски не претендуют, понятно, дать полное понятие о городе-сфинксе, Лондоне. Это только материал для большой будущей книги. Это мелочи Лондона: в мелочах иногда легче схватить главное.

Почему «город-сфинкс»?

Ни об одном городе в мире нельзя услышать столько разноречивых, совершенно противоположных мнений, как о Лондоне.

Мрачный, печальный с первого впечатления. Самый большой в мире и самый мрачный в мире. «Лондонские туманы»… Обескураживающий и давящий, прижимающий нового человека к земле своей громадностью и своей суровостью…

И такой уютный внутри, когда обживешься, приживешься, узнаешь тайники этого десятимиллионного города.

Климат такой неприветливый и такой мягкий…

Город, где находили спокойный приют даже анархисты, куда ехали русские и всякие другие эмигранты отовсюду гонимые; где нашли второе отечество триста тысяч русских евреев и полюбили его искренно; где живут лучше, чем дома сто тысяч негров и китайцев… И вместе с тем страшный город!

Город скрытный, все спрятавший для нового глаза. Дома окружены высокими каменными заборами. Чтобы не видно было внутрь…

Такова и душа этого народа.

Громадная, глубокая, загадочная, привыкшая править, холодная и добрая. Начинаешь кое-что понимать в ней, только долго-долго присмотревшись. И внимательно изучивши, опять узнаешь, что далеко не все понял, и не так понял…

Загадочнее этой души только русская.

Берлин. Февраль 1922.

Во всех больших городах, во всем мире: западная часть – богатая, аристократическая, восточная – бедная, пролетарская.

Почему это?

В Лондоне это разделение тоже резко подчеркнуто, хотя Лондон такой громадный, 10-ти миллионный конгломерат, что теперь часто это правило нарушено. Теперешний Лондон состоит из десятков бывших отдельных городов, и в каждом из них были бедные и богатые. Получилось так: дорогой квартал, шикарные особняки, а соседняя улица – грязный рынок, и ютится беднота.