Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

14

Обновители

Было некогда время, куда более счастливое для поэтов…

Франческо Петрарка, поэт и гуманист

За неделю до Рождества 1431 г. в большом соборе Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции ученый по имени Франческо Филельфо читал лекцию о поэзии Данте. Послушать его пришли несколько сотен благородных флорентийцев. В соборе, где они собрались, полным ходом шла сенсационная реконструкция: в восточной части возводили огромный купол по проекту Брунеллески, и, хотя до его официального завершения оставалось еще пять лет, уже сейчас было ясно, что это сооружение станет триумфальным венцом города. Филельфо как нельзя лучше подходил для выступления в подобном месте. Он был одним из самых ярких мыслителей своего времени. Получив образование в Павии, уже в возрасте восемнадцати лет он был отправлен преподавать на кафедре искусств в Венеции. Позднее он путешествовал по миру, изучал разные языки, много читал и активно занимался политикой. Он выучил греческий язык в Константинополе, был дипломатом при дворе султана Мурада II, правителя восходящей мусульманской сверхдержавы – Османской империи[903], затем отправился послом к венгерскому королю Сигизмунду и к польскому королю Владиславу II. Женившись на второстепенной греческой принцессе по имени Феодора, он вернулся в Италию, чтобы заниматься науками, и в конце 1420-х гг. переехал во Флоренцию. Там Филельфо преподавал риторику, переводил античную поэзию и читал в недавно созданном университете (его называли Studio) лекции о литературе Древней Греции и Рима[904]. По воскресеньям и в другие христианские праздники он выступал с публичными чтениями, посвященными творчеству Данте. Многие были им очарованы. Одаренный, прямолинейный, красноречивый, тщеславно гордящийся своим умом, острый на язык и крайне озабоченный денежными вопросами, Филельфо к тому же безудержно увлекался женщинами и хвастливо замечал, что природа не зря одарила его втрое щедрее обычного. Вместе с тем он с легкостью наживал себе врагов, особенно среди других ученых – один из них прямо называл его «отталкивающим типом»[905]. Тем не менее, когда Филельфо говорил, город слушал[906].

В то время Данте пользовался огромной популярностью. Этот великий человек умер 110 лет назад, и во Флоренции его считали литературным полубогом. Его могила находилась в Равенне, где он обосновался после того, как его изгнали из родного города в период войн между черными и белыми гвельфами[907]. Однако разбор произведений Данте, в особенности его «Божественной комедии», был излюбленным занятием флорентийских интеллектуалов. Эта поэма, написанная танцующими, переплетающимися терцинами[908] на итальянском вместо размеренной латыни, не только живо изображала ад, чистилище и рай, но и содержала массу любопытных очерков и сплетен о самых известных деятелях древней и новой истории, приговоренных пером поэта к адским мукам или вознесенных им же к вечному блаженству. Именно это придавало «Божественной комедии» и любым рассуждениям о ней современный и злободневный характер и закладывало в нее немалый подрывной потенциал. Родственники и потомки многих из тех, кого вывел в своем произведении Данте, активно участвовали в жизни флорентийского высшего общества, и поэма непосредственно касалась их представлений о самих себе, их взглядов на жизнь и их междоусобиц. Обсуждая Данте, можно было превознести, кольнуть или открыто очернить многих знаменитых флорентийцев. По этой причине выступления в знаменитом городском соборе о Данте известного и острого на язык литературоведа имели большое значение.

В декабре 1431 г. Филельфо не просто высказал свое мнение о произведении Данте – он воспользовался случаем, чтобы бросить тень на могущественную городскую фракцию, во главе которой стоял 52-летний банкир Козимо Медичи. Переняв управление банком Медичи от своего отца одиннадцатью годами ранее, Козимо стал одним из самых богатых и влиятельных людей во Флоренции. Он активно участвовал в подготовке и финансировании войн с соседними городами-государствами Луккой и Миланом. Свои дела он вел с интуитивной проницательностью, а политическими процессами предпочитал управлять, оставаясь в тени. Однако многие не любили его, особенно консервативная олигархическая фракция, во главе которой стояли другой исключительно богатый флорентиец Ринальдо дельи Альбицци и один из покровителей Филельфо, Палла Строцци. Во время своей лекции в соборе Филельфо ясно показал, на чьей он стороне. Он окольным путем дал понять, что Медичи «невежественны», что они завидуют ему и что они ровно ничего не знают о Данте. Он обвинил их в том, что ранее они подвергали его травле и преследованиям, а в текущем учебном году пытались лишить его права преподавать в университете[909]. Это было прямое приглашение к драке. И Филельфо еще не раз припомнили его слова.

Под руководством Козимо семья Медичи не только добилась безоговорочного господства во Флоренции, но и превратилась в квазикоролевскую династию: их сыновья становились папами римскими и великими герцогами, а дочери – королевами. И хотя пик их могущества был еще впереди (в первой половине XVI в.), им уже было опасно переходить дорогу. Обширный клан Медичи, имевший интересы во всех уголках города, сплел вокруг себя сеть так называемых amici («друзей»), в число которых входили самые разные люди, от вельмож и банкиров до лавочников и обычных бедняков[910]. При необходимости эту сеть можно было мобилизовать для выполнения как благородных, так и крайне неблаговидных задач. Поссориться с Медичи означало нажить много врагов, вполне способных причинить человеку серьезный вред.

Филельфо познакомился с темной стороной amici в мае 1433 г. Прошло почти полтора года с тех пор, как он начал свои словесные нападки на Медичи и их сторонников, но страсти все еще не улеглись. Однажды утром, когда Филельфо шел в Studio вдоль реки Арно по Борго-Сан-Якопо, к нему пристал головорез по имени Филиппо – он выхватил из-под плаща кинжал и напал на ученого. Филельфо пытался защищаться кулаками, но он был писателем, а не бойцом. Филиппо не убил его, а только ранил – как, вероятно, и задумывалось изначально. Одним «ужасным ударом» клинка, как позже писал Филельфо, нападавшему удалось «не только глубоко порезать, но почти целиком отсечь мне всю правую щеку и нос»[911]. После этого головорез быстро скрылся. Филельфо со временем оправился от первоначального потрясения, и его раны зажили, но уродливый шрам остался с ним на всю жизнь. Связь Козимо с этим преступлением так и не удалось официально доказать – вместо этого городские власти привлекли к суду одного из университетских коллег Филельфо и под пытками заставили его признаться, что это он нанял бандита Филиппо. Однако Филельфо был уверен, что за нападением стоял патриарх клана Медичи.

Еще несколько месяцев после покушения Филельфо продолжал выступать против Козимо и его друзей. Когда в 1433 г. политическая фортуна отвернулась