История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

В это время к месту сражения подоспела черкесская пехота. Начавшие отступать горцы снова плотными массами надвинулись на казаков. Но пушка и казачьи ружья не позволили им вступить в рукопашную борьбу. Казаки не уступали своей позиции и не упускали ни одного момента, чтобы держать в почтительном отдалении многочисленного неприятеля. Черкесы заметались в бессильной злобе, не имея возможности вредить казакам одним ружейным огнем. Так сражение продолжалось целых четыре часа. Это был выдающейся пример борьбы немногих самоотверженных храбрецов с огромной толпой отчаянных горцев. Казалось, малочисленный казачий отряд так и останется до конца господином положения. Но в это время в тылу казачьего отряда показалась огромная толпа черкесской конницы. Это скакали черкесы, ограбившие Стеблиевское и Ивановское селения и спешившие на выстрелы к своим единоплеменникам. На беду казаков, именно в это время у них не хватило ни пушечных, ни ружейных зарядов. Когда перестала действовать пушка, черкесы своей массой задавили малочисленный казачий отряд. Конец этой печальной драмы был короток: весь израненный Тиховский бросился с казаками в ратища, чтобы пробиться через густые ряды неприятеля в кордон, но сам он и большинство его сподвижников полегли под ударами врагов. Убиты были, кроме Тиховского, хорунжий Кривошея, зауряд хорунжий Жировой, 4 урядника и 140 казаков. Есаул Гаджанов, 1 урядник и 16 казаков, из которых большинство было раненых, успели уйти с места боя благодаря наступившей темноте, но многие из них тут же умерли от ран, а 40 человек, также большей частью израненных, были взяты в плен. Пушка была захвачена черкесами. Черкесы праздновали победу, но эта победа дорого стоила им – на месте боя они оставили 500 трупов. И в то время, когда в казачьих селениях раздавался плач в одиночных семьях, сплошные вопли слышались по аулам, отдавшим в жертву кровавой борьбы лучшую часть мужского населения.

Впоследствии казачество несколько раз пыталось увековечить историческим памятником геройский подвиг Тиховского и его сподвижников. В 1848 году такое ходатайство возбудил полковник Барыш-Тыщенко, но высшая военная администрация воспретила открыть подписку на памятник между казаками. Несколько лет спустя наказной атаман генерал Филипсон разрешил подписку, но главнокомандующий войсками не признал возможным чествование казачьих героев памятником «на том основании, что все они были или убиты, или изранены». Разрешено было только поставить на месте битвы каменный столб с надписями. И только в 1869 году, благодаря ходатайству войскового старшины Вареника, поставлен был скромный памятник, свидетельствующий о замечательном геройском подвиге казаков.

Расчеты павшего Тиховского до известной степени оправдались. В курене Ивановском майор Бахман с 80 егерями и казаками успели подготовиться к отпору неприятеля и отразили его после некоторой борьбы. Тем не менее в двух селениях черкесы захватили в плен 33 казака, 5 казачек и 22 рядовых егерского полка, сожгли несколько строений и угнали до 100 лошадей, до 2000 голов рогатого скота и до 1500 овец.

В 11 часов утра 26 января вновь появилась огромная толпа черкесов до 5000 человек. На этот раз черкесы намерены были ограбить селение Мышастовку. Но в селении было 200 казаков и 250 солдат. С этими силами полковник Бурнос, а потом, после ранения его, капитан Трубицын отстояли селение. Сражение длилось четыре часа, и за час до его окончания, в два часа дня, прибыл с казаками сам наказной атаман Бурсак. Черкесы были отражены и оставили на месте боя 8 человек убитыми и до 50 раненых.

Атаман Бурсак горел нетерпением отомстить черкесам за их набеги, но посылке экспедиции за Кубань помешала чума и отсутствие на то полномочий. Положение казаков и их начальства было невозможное. Защищаться они имели право, но только до берегов Кубани. Преследовать врага и переносить борьбу на левый берег Кубани позволялось лишь с разрешения высшего начальства, находившегося в Херсоне, а для этого требовалась переписка, на что уходило немало времени, в течение которого черкесы не только успевали уйти в горы и замести свои следы, но и продать в рабство пленных. На этот раз Ришелье, едва сам не попавший в плен, охотно дал полномочие наказному атаману на снаряжение экспедиции за Кубань. Полковнику Рудзевичу также было предписано помогать казакам, по требованию Бурсака.

Отряд Черноморского войска 17 февраля направлен был в земли черченеевцев и абадзехов на р. Суп. Черкесы были застигнуты врасплох и не успели даже вооружиться. На этот раз и казаки выказали чрезвычайную жестокость. Они жгли все и убивали всех без различия пола и возраста мужчин, женщин и детей. Сам Бурсак должен был вмешаться в дело и успел спасти в нескольких аулах от смерти 14 мужчин и 24 женщины. Казаки произвели полное опустошение, сожгли аулы, хлеб, сено и имущество. Часть имущества – медную посуду, ткани, разные поделки, оружие они захватили с собою и угнали до 100 лошадей, до 3000 голов рогатого скота и столько же овец. Казалось, на этот раз сами стихии стали на защиту без меры пострадавших горцев. Разлились реки, помешавшие преследовать черкесов, и Бурсак с войсками двинулся обратно в Черноморию.

Во второй раз Бурсак с войсками выступил за Кубань 10 марта. Отряд состоял из 12 казачьих полков, одного гарнизонного батальона и двух рот егерей, при 6 орудиях, и переправился через Кубань, близ Елизаветинского кордона. Заболевший внезапно Бурсак приказал разделить весь отряд на две колонны и одну из них поручил полковнику Кобиняку, а другую войсковому старшине Дубоносу. На протяжении пятидесяти верст от Кубани казаки шли вместе, но затем колонна Дубоноса направилась по р. Зерки, а колонна Кобиняка по р. Иль. Они шли, впрочем, в далеком расстоянии одна от другой и постоянно сообщались. Утром 11 марта казаки напали на аулы, и через несколько часов все было разрушено и уничтожено. Казаки не давали пощады черкесам. Одних убитых преимущественно пушечным огнем черкесы считали до 500 человек. Войска забрали много оружия и домашних вещей, взяли в плен 45 черкесов и угнали 40 штук лошадей и 80 голов рогатого скота. С этой добычей карательный отряд 12 марта был уже дома, по правую сторону Кубани.

В марте Бурсак донес Ришелье о сношениях с шапсугами и черченеевцами, которые, после произведенных у них русскими войсками опустошений, сами стали просить об установлении мирных отношений с казаками. По этому поводу черкесские князья и дворяне были в Екатеринодаре 28 марта у Бурсака и завязали переговоры. Решено было хранить мир с обеих сторон, и черкесы должны были присягнуть на Коране. Ришелье утвердил эти условия, но вместе с тем он писал Бурсаку, что единственной мерой умиротворения горцев он считал выселение их с гор на равнины в пределы русских владений, где они жили бы на виду и всегда находились бы под контролем русских властей и населения.

Несмотря на присягу, горцы недолго соблюдали мир. Они сразу же поддались пропаганде турецких агентов и готовились произвести набег на Черноморию, разрушивши предварительно аулы у преданных России князей Ахметука и Алкаса. Сами горцы враждовали между собой и не доверяли друг другу, а друзья и благодетели турки преспокойно увозили своих единоверцев в рабство в Турцию. Ришелье 16 июля сообщил Бурсаку, что корвет «Крим» захватил на Черном море турецкое судно, переполненное абазинцами, абазинками и русскими пленными. Последних он распорядился отправить, куда они укажут, а абазинцев и абазинок приказал направить в Тамань для обмена на русских пленных. Но 20 августа Ришелье спешно уведомил Бурсака, что абазинцы и абазинки «вопиют» при одной мысли о возвращении их за Кубань к горцам, просят оставить их в русском подданстве и поселить на Таманском полуострове в ауле Бек-Мурзы. Ришелье приказал удовлетворить их желание.