Имаджика - Клайв Баркер

Пай ожидал упреков и обвинений от своих сородичей – они всегда отличались долгой памятью и преданностью традиции, ибо это была их единственная связь с Первым Доминионом, – но все же ярость этого перечисления удивила его. Судья по имени Кулус-су-ераи была иссохшей маленькой женщиной в преклонных годах. Она сидела, закутавшись в балахон, такой же бесцветный, как и ее кожа, и слушала нескончаемый список обвинений, ни разу не посмотрев ни на обвиняемого, ни на обвинителя. Когда Тез-рех-от закончил свою речь, она предоставила мистифу возможность выступить в свою защиту, и Пай постарался оправдаться.

– Я признаю, что совершил много ошибок, – сказал он. – И одной из этих ошибок было то, что я покинул свою семью – а мой народ это и есть моя семья, – никому не сказав о том, куда я направляюсь и зачем. Но объяснить это очень просто: я и сам этого не знал. Я намеревался вернуться примерно через год. Думал, что будет неплохо привезти назад разные истории о своих путешествиях. Теперь, когда я вернулся, я вижу, что мне их некому рассказывать.

– Какой бес попутал тебя отправиться в Пятый Доминион? – спросила Кулус.

– Еще одна ошибка, – сказал Пай. – Я приехал в Паташоку и встретился там с магом, который сказал, что может взять меня с собой в Пятый Доминион. Просто на экскурсию. Мы вернемся через денек, – так он сказал. Денек! Я подумал, что это неплохая идея, что я вернусь домой, погуляв по Пятому Доминиону. Ну, и я заплатил ему...

– В какой валюте? – спросил Тез-рех-от.

– Наличными. И оказал ему несколько небольших услуг. Я не спал с ним, если вы это имеете в виду. Может быть, если б я это сделал, он сдержал бы свои обещания. Вместо этого его ритуал доставил меня прямиком в Ин Ово.

– И сколько ты там пробыл? – поинтересовалась Кулус-су-ераи.

– Я не знаю, – ответил мистиф. – Тамошние страдания казались бесконечными и невыносимыми, но, возможно, прошли всего лишь дни.

На это Тез-рех-от презрительно фыркнул.

– Он сам был повинен в своих страданиях, мадам. Так имеют ли они отношение к делу?

– Может быть, и нет, – уступила Кулус. – Но я так понимаю, тебя вызвал оттуда Маэстро из Пятого Доминиона?

– Да, мадам. Его звали Сартори. Он был представителем Пятого Доминиона в Синоде и участвовал в подготовке Примирения.

– И ты служил ему?

– Да.

– В каком качестве?

– Я исполнял все его поручения, ведь я был под заклятьем.

Тез-рех-от хмыкнул, выражая свое отвращение. Пай понял, что оно было неподдельным. Он действительно пришел в ужас при одной мысли о том, что один из его сородичей – в особенности, такое благословенное существо, как мистиф – мог находиться на службе у человека.

– Каково твое мнение – Сартори был хорошим человеком? – спросила у Пая Кулус.

– Он был ходячим парадоксом. Проявлял сочувствие, когда этого меньше всего можно было ожидать. То же самое и с жестокостью. Он был крайним эгоистом, но тогда я думал, что иначе он просто не мог бы взвалить на себя такую ответственность и принять участие в Примирении.

– Проявлял ли он к тебе жестокость?

– Мадам?

– Ты понимаешь вопрос?

– Да. Но я не понимаю, зачем вы его задаете.

Кулус недовольно заворчала.

– Может быть, теперь наш суд проводится не с такой помпой, как раньше, – сказала она, – да и служители его поиссохлись с возрастом, но от этого ни то ни другое не утратило своей власти. Понимаешь меня, мистиф? Когда я задаю вопрос, я ожидаю быстрого и правдивого ответа.

Пай пробормотал свои извинения.

– Итак... – сказала Кулус. – Я повторю вопрос. Проявлял ли Сартори к тебе жестокость?

– Иногда, – ответил Пай.

– И тем не менее, когда Примирение провалилось, ты не оставил его и не вернулся в этот Доминион?

– Он вызвал меня из Ин Ово. Он связал меня заклятьем. У меня просто не было такой возможности.

– Плохо в это верится, – заметил Тез-рех-от. – Неужели ты хочешь, чтобы мы поверили...

– Вы спросили у меня разрешения задать подсудимому вопрос? – прервала его Кулус.

– Нет, мадам.

– Теперь вы просите у меня такое разрешение?

– Да, мадам.

– Вам отказано, – сказала Кулус и вновь устремила внимание на Пая. – Я думаю, мистиф, ты многому научился в Пятом Доминионе, – сказала она. – Но тем более ты испорчен. Ты высокомерен. Ты коварен. И, возможно, ты так же жесток, как и твой Маэстро. Но я не думаю, что ты шпион. Ты гораздо хуже. Ты дурак. Ты повернулся спиной к людям, которые любили тебя, и позволил поработить себя человеку, на котором лежит ответственность за смерть многих благородных душ Имаджики. У меня такое чувство, что ты хочешь что-то сказать, Тез-рех-от. Давай, говори, прежде чем я вынесу вердикт.

– Я хотел только отметить, что мистифа обвиняют не только в шпионаже, мадам. Отказавшись разделить со своим народом доставшийся ему при рождении великий дар, он совершил тягчайшее преступление против всех нас.

– Ни секунды в этом не сомневаюсь, – сказала Кулус. – И честно говоря, меня тошнит, когда я вижу, каким позором запятнало себя существо, которому было рукой подать до абсолютного совершенства. Но могу ли я напомнить тебе, Тез-рех-от, как нас мало? Наш народ почти исчез с лица земли. А этот мистиф, чья порода всегда встречалась редко, – последний из оставшихся в живых.

– Последний? – переспросил Пай.

– Да, последний! – ответила Кулус. Стоило ей повысить тон, и голос ее задрожал. – Пока ты там развлекался в Пятом Доминионе, наш народ систематически истребляли. Здесь, в городе, нас осталось меньше пятидесяти человек. Остальные либо мертвы, либо рассеяны по всему миру. Таких, как ты, больше нет. Все члены твоего клана либо убиты, либо умерли от горя. – Мистиф закрыл лицо руками, но Кулус продолжала говорить. – Двое других мистифов оставались в живых до прошлого года, – продолжала она. – Один из них был убит здесь, в чианкули, в тот момент, когда помогал раненому ребенку. Другой отправился в пустыню – к Голодарям, на окраину Первого Доминиона. Войска Автарха не любят подходить слишком близко к Немочи. Но они поймали его раньше, чем он успел добраться до палаток. Они притащили его тело обратно и повесили его на воротах. – Она встала со своего кресла и приблизилась к рыдающему Паю. – Так что, может быть, твои преступления сослужили нам хорошую службу. Если б ты остался, тебя бы уже не было в живых...

– Мадам, я протестую, – сказал Тез-рех-от.

– А что, по-твоему, я должна сделать? – сказала Кулус. – Добавить кровь этого дурака к морю уже пролитой крови? Нет. Лучше мы попытаемся извлечь выгоду из его развращенности.

Пай недоуменно поднял на нее взгляд.