Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня - Уильям Форд Гибсон

О’Ганн или Сэм Эдди, были, конечно же, чистой выдумкой, и даже он, Шакилл, сказал как-то, забрасывая в ведро белый комок слипшихся куриных перьев, что уж лучше бы они наняли себе лишнего адвоката. «Но их тоже можно понять – ждут суда, мандражируют, вот и хотят подстраховаться с другой стороны».

А в общем, эта «трудовая практика» была вполне ничего, лучше, чем в фастфудовых заведениях, плохо только, что потом, в приюте, их каждый раз обыскивали на предмет наркотиков.

Он рассказал Ямадзаки и Блэкуэллу, как знал тогда заранее, что Элис Ширз собирается покончить с собой, и они наверняка решили, что он может видеть будущее. Но сам-то он знал, что не может. Это было бы все равно как если бы эти куриные потроха, подброшенные к ступенькам суда, изменяли решение судьи. То, что произойдет потом, вырастает из того, что происходит сейчас, а предсказывать будущие события… Лейни твердо знал, что сам он этого не может, а опыт работы с узловыми точками наводил его на сильное подозрение, что и никто не может. Судя по всему, образование узловых точек было каждый раз связано с какими-то назревающими изменениями. Он просто умел выделять места, где достаточно маленького толчка, чтобы изменение действительно произошло. Малейшего толчка, вроде этой покупки лезвий для канцелярского ножа. Но если бы той ночью, чуть пораньше, произошло бы землетрясение и ее дом обвалился… Или она попросту потеряла бы эту пачку лезвий… А с другой стороны, если бы она купила себе «пятничный специальный» по карточке – что совершенно невозможно, потому что штука эта незаконная и купить ее можно только втихаря, – тогда любому было бы ясно, что она там замышляет…

Арли открыла дверцу с его стороны:

– Ну как ты тут, в порядке?

– В полном, – сказал Лейни и взял с коленей очки.

– Точно?

– Ладно, давай работать.

– Как знаешь. – Она тронула его за руку. – А потом мы тебя сразу к доктору, ладно?

– Спасибо, – сказал Лейни, надевая очки, и тут же его рот наполнился знакомым привкусом…

Данные по «Ло/Рез», прозрачные и прихотливо переплетенные с архивом фэн-клуба, пополнились россыпью новых текстур, превращавшихся, если к ним присмотреться, в…

Шакилл, в приютском тренировочном костюме. Показывает ту козлиную голову. Вся шкура с головы ободрана, а еще в нее забиты гвозди, а потом Шакилл раздвинул ее челюсти, и оказалось, что языка там нет, а на его месте лежит пропитанная кровью бумажка с какой-то надписью. Имя прокурора, объяснил Шакилл, гордясь своей осведомленностью.

Лейни закрыл глаза, но картина не исчезла.

Он открыл их и увидел идору, лицо, окаймленное мехом. Она смотрела на него. На ней была вышитая меховая шапка с ушами, очень кстати, потому что шел снег, а потом она уплощилась, слилась с текстурами, струившимися вниз, сквозь рифы информации, и он тоже отдался на волю этого течения и ощутил, как проходит через самое ядро, сердцевину, и вынырнул на другой стороне.

– Подожди… – сказал Лейни и услышал свой голос с заметной задержкой.

– Перспектива, – сказала идору. – Параллакс Ямадзаки.

Что-то развернуло его, так что теперь он смотрел прямо на информацию, но под новым углом и словно с огромного расстояния. А вокруг нее… ничего – или, вернее, ничто.

Но всю эту информацию пронизывали две смутно параллельные структуры, похожие на «Риалтри» из ноутбука Арли, но бесконечно более сложные. Рез и идору. Они были изваяны во времени, Резова структура зарождалась на самом дальнем краю хлипким, тонким проростком, это были первые проблески его карьеры. Далее – рост, усложнение, превращение в нечто мощное и разветвленное… но затем она вновь начала уменьшаться, многие ветви иссохли и бессильно обвисли… Должно быть, подумал Лейни, это и есть та точка, за которой Рез навлек на себя все нарастающую ненависть Кэти, стал человеком, чья слава определяется не тем, что он есть, а тем, чем был раньше, светом догоревшей звезды…

Структура идору появилась чуть позже, как нечто плавное, продуманное, несколько примитивное. Но дальше, в местах наибольшего сближения с Резом, она начала обретать определенную сложность. Или, подумал Лейни, непредсказуемость. Нечто сугубо человеческое. Она училась.

И обе эти структуры, скульптуры во времени, были узловыми, и это их качество нарастало с приближением к «теперь», где они плотно сплетались…

Лейни стоял рядом с идору. Он уже видел этот пляж, в ирландском гостевом доме, когда просматривал снятую биноклем пленку. Грязно-зеленое, с россыпью белых барашков море, свежий ветер треплет и рвет уши ее меховой шапки. Лейни не чувствовал ветра, но слышал его вой, настолько громкий, что было трудно разговаривать.

– Так ты их видишь? – крикнула она.

– Что – вижу?

– Лица в облаках! Узловые точки! Я ничего не вижу! Покажи их мне!

Но затем она исчезла, а вместе с ней и море, и Лейни снова смотрел на информацию, на оцифрованные истории Реза и Рэй Тоэй, которые сплетались на грани превращения в нечто иное. А если бы тогда, в Лос-Анджелесе, он попытался, могло бы так быть, что из узловой точки Элис Ширз выплыл бы канцелярский нож?

И он попытался.

Перед ним расстилалась белая пушистая равнина. Не снег. А вдали, на фоне ядовито-розового обрыва, величественно переступали исполинские, щедро разукрашенные коричневым по коричневому ковбойские сапоги. Равнина исчезла, на ее месте медленно вращался непонятный, неопределенных размеров предмет, отдаленно похожий на лос-анджелесский автобус, если с него снять колеса.

– Семнадцатый номер, – сказала идору. – Отель «Дай».

– Дай? – переспросил Лейни.

Автобус исчез, поехал догонять сапоги.

– Что такое «отель любви»?

– Как?

– Отель. Любви.

– Ну, наверное, это где люди занимаются любовью…

– А что такое «Первичный биомолекулярный программирующий модуль С-дробь-семь-А производства Родель-ван Эрп»?

– Представления не имею.

– Но вы же мне сейчас показывали! Это средоточие нашего союза, наше пересечение, то, из чего должно развернуться и все остальное!

– Подождите, – сказал Лейни, – у вас тут есть другой, они вроде как смыкаются…

Напряжение отзывалось болью в боку, но вдали виднелись горы, перекрученные деревья, низкая крыша деревянного домика…

Идору исчезла, а затем и дом, словно съеденный изнутри, – его структура замерцала и съежилась. И, на мгновение, образ чего-то громоздящегося, беспорядочная россыпь непохожих друг на друга окон и взвихренное, радужное небо.

– Кончай орать! – сказала Арли, сдергивая с него очки.

Рядом с ней – Ямадзаки.

– Остановитесь, Лейни-сан.

Лейни длинно, судорожно вздохнул, уперся ладонями в мягкий пластик приборной доски и закрыл глаза; рука Арли легла ему на затылок.

– Нужно туда бежать.

– Бежать? Куда?

– Семнадцатый номер… Мы опоздаем. На свадьбу…

38

Звезда

Парализатор перестал щелкать, и Кья уронила его на