Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Захват Дебальцева радовал меньше. Оборудование там, как он знал, было устаревшим. Все-таки он нагнал туда команду уборщиков, и, обследовав цеха, они сообщили, что готовы набрать достаточное количество деталей, чтобы заполнить ими 80 товарных вагонов. К сожалению, у них не было поезда. Не мог бы господин фон Болен?.. Он мог; он позвонил кому надо в Берлин, и парк вагонеток прибыл на заброшенную фабрику еще до наступления ночи. Кульминация унижения Буденного принесла Круппу тройную выгоду; когда «клещи» вокруг Азовского моря сжались, соединив самый южный край группы армий «Юг» с правым флангом Рундштедта, Альфрид приобрел завод сельхозоборудования в Бердянске и два металлургических завода в Мариуполе. Он прибрал к рукам также много горно-рудных и металлоплавильных предприятий, особенно в окрестностях Сталина. Поскольку значительная часть запасов европейских месторождений хрома находилась в СССР и поскольку хромит – бесценный сплав, используемый в производстве броневых листов, Крупп таким образом смог обновить и укрепить побитые танковые колонны. Его успехи в качестве эксплуататора недр были поразительны. Все вместе «бароны фабричных труб» на Украине извлекали оттуда лишь одну седьмую часть руды, добываемой во Франции, но Восточная горно-металлургическая компания за первые тринадцать месяцев оккупации отправила на родину 6906 тонн хромовой руды, 52 156 тонн металлолома, 325 751 тонну железной руды и 438 031 тонну марганцевой руды. Крупповские торговцы фактически экспортировали изготовленную украинскими машинами продукцию в Болгарию, Турцию и Румынию.

* * *

Никто так не восхищается немцами, как сами немцы. А они способны беспредельно отдаваться своей страсти к мелочам на свою же погибель. Увлекаясь деталями, они могут упустить более значительные вопросы. Оккупация Украины – великолепный тому пример. По сравнению с ней грубый захват Францией Рура двадцать лет назад выглядит как мастерски проведенная операция. Французские солдаты тогда встретились с враждебностью населения. Тут же местные жители встречали своих завоевателей гостеприимно. Их воспоминания об австро-германской оккупации 1918 года были довольно приятными. Жизнь при коммунистической диктатуре была безрадостной и тяжелой для стрямившихся к самостоятельности украинцев.

В других местах Советского Союза, и особенно в Москве, уровень жизни повысился к концу второй пятилетки. Столичные товарищи взяли на вооружение сталинский лозунг: «Жить стало легче – жить стало веселей». Однако в Киеве, Харькове и Одессе малороссы (то есть украинцы) произносили эти слова как ругательство. Уставшие от тиранских прихотей диктатора, грезя о независимости, они приветствовали тевтонских легионеров как освободителей. Православные священники объявили о своем признании оккупантов; националисты начали издавать газету «Нова Украина».

В ответ нацисты посадили служителей церкви в тюрьму, закрыли газету и принялись опустошать страну. Они провозгласили, что намерены обращаться с теми, кто их встречал, как с рабами. Крепкие телом малороссы будут вывезены на Запад в товарных вагонах, там их используют как рабочую силу. У немцев были свои соображения насчет будущего Украины. Оккупанты намеревались осуществить тут свою давнюю мечту о «жизненном пространстве» для «расы господ». Славяне же и есть славяне, они все одинаковые, говорили завоеватели изумленным людям. Как и евреи, славяне относятся к «унтерменшен» – «недочеловекам», и им не место на этих солнечных просторах. В разговорах между собой немцы были еще более откровенны: Геринг предложил «перебить всех украинцев… а затем послать туда эсэсовских жеребцов». Рейхскомиссаром Украины был назначен протеже Геринга – Эрих Кох, низкорослый, всегда насупленный служака и вечно с хлыстом. Созвав свое первое совещание, этот проконсул фюрера тут же сообщил, что уже затребовал у Гиммлера «эйнзацкоммандос» («истребительные отряды»). Альфрид сухо осведомился, кто же будет работать на его заводах, и Фриц Заукель протестующе заявил: «Не имеющее себе равных напряжение войны вынуждает нас именем фюрера мобилизовать многие миллионы иностранцев для поддержания германской экономики периода тотальной войны, а также заставить их работать с максимальной производительностью…» Вот так в марте 1942 года нацисты создали особый отдел распределения рабочей силы.

Очевидно, что было бы разумно держать мобилизованных на трудовую повинность людей на Украине. Работы там было невпроворот. Вместо этого людей вывозили в Германию. За один только месяц стараниями облаченной в зеленую униформу немецкой полиции население Харькова сократилось с 700 до 350 тысяч, а всего почти 4 миллиона украинцев были отправлены на пароходах на Запад в качестве «восточных рабочих». Поскольку уклонение от трудовой повинности вскоре превратилось в серьезнейшую проблему, оккупационные власти пустили в ход меры принуждения. Отчет Верховного командования вермахта от 13 июля 1943 года упоминает «усиление контрмер, в том числе: конфискация зерна и имущества, сжигание жилищ, связывание тех, кого нашли, принудительные аборты у беременных». Неведомый летописец бесстрастно сообщает, что эти меры оказывались неэффективными: «Население особенно сильно реагирует на насильственное разлучение матерей и грудных детей, а также детей школьного возраста и их родителей». Все это обостряло проблему отношений рабочих с крупповскими управляющими. Одного из них нашли повешенным на шнуре от лампы в его конторе, другой был отравлен цианистым калием, а третьему подложили в постель большую грелку, которая на самом деле была замаскированной миной. Горняки на захваченных Альфридом шахтах Донбасса все снижали и снижали производительность, так что ему, к величайшей его досаде, приходилось возить уголь для украинских заводов из Рура и Силезии.

Одновременно Альфрид, хотя и невольно, вносил свою лепту в трудности, с которыми сталкивался фюрер. Его нельзя было обвинить в некомпетентности. Проблема состояла в том, что его обязанности возросли чрезмерно и он не успевал повсюду. Геренс был способным специалистом. Однако его душевное равновесие было подорвано; его единственный сын погиб на фронте, и отец не считал это честью, а все серьезнеее подумывал о самоубийстве. Лезер следил за балансом бухгалтерии и был превосходным администратором. В своем стремлении скрыть тайные контакты с Алленом Даллесом в Швейцарии он один за другим подписывал убийственные документы, выдавая себя за ярого нациста настолько убедительно, что впоследствии, к своему изумлению, оказался на скамье подсудимых в Нюрнберге рядом с Альфридом. Однако его рвение было поддельным. Он не был предан фюреру. Существовал предел того, насколько низко он мог заставить себя склониться. При каждом удобном случае он вставлял палки в колеса отлаженной машины фирмы.

Таким образом, хотя ответственность теоретически распределялась между тремя людьми, Альфрид взял на себя всю ее тяжесть. А нести ее не смог. Он даже не мог уделять достаточно времени конструированию оружия. Это было его специальностью; он этому учился и имел настоящий дар. Никто другой в фирме не мог сравниться с ним в способности схватить суть, и, если бы он наблюдал за работой рассеянного сумасброда Эриха Мюллера Пушки, как в свое время его дед за Вильгельмом Гроссом, титаническая битва на Востоке могла иметь другой исход, так как фактически все ключевые сражения там решались артиллерией и танками. Превосходство Круппа могло бы принести победу в войне. На деле же Крупп не справился и тем самым в значительной мере способствовал поражению. Одним из самых диких парадоксов в истории династии был тот, что в кульминационный момент исторической дуэли со Сталиным Гитлер удостоил Мюллера Пушку громкого титула «почетный профессор». Кроме того, он наградил его крестом «За боевые заслуги» за высочайшее мастерство в конструировании нового оружия. Однако суровая правда состоит в том, что даже Лезер не смог бы более эффективно навредить работе фирме за войну, чем это непреднамеренно сделал Мюллер.