Время банкетов - Венсан Робер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Перейти на страницу:

Они могли гордиться банкетами 1829–1830 годов, обновлением форм политического действия, в котором принимали участие как члены ассоциации «Помоги себе сам, и Небеса тебе помогут». Они не могли не гордиться всем этим, но об этом не написали. По нескольким причинам: во-первых, провинциальные банкеты, инициаторами которых они нередко выступали, представляли для них самих не более чем эпизоды борьбы за общественное мнение, которую они вели также на страницах газет или в брошюрах, призванных мобилизовать избирательный корпус. Конечно, подписчики, для которых эти собрания становились школой политической борьбы, смотрели на них иначе, но для организаторов простые участники были мелкой cошкой. Во-вторых, часть этого поколения очень скоро занялась другими делами, причем в условиях, которые их в общем удовлетворяли: даже те, кто, вослед Барро, перешел в оппозицию, далеко не сразу стали всерьез задумываться над расширением избирательного корпуса. А тем временем банкетами как орудием завладели республиканцы и очень скоро придали им характер почти бунтарский.

В 1847–1848 годах это либеральное поколение разделила глубокая трещина: меньшинство решило объединиться с радикалами в надежде демократизировать режим и тем его спасти. Но те, кто устраивал банкеты, сильно уступали в известности тем, кто, хотя и выступал против Гизо, в кампании банкетов участвовать отказались: Одилон Барро и Дювержье де Оран никогда не могли похвастать тем ореолом, какой окружал Ремюза и Токвиля, хотя безусловно лучше представляли себе реальную жизнь и эволюцию общества, имели больше вкуса к практической политике и мыслили ничуть не менее широко, с учетом европейского или по крайней мере британского опыта. Как бы там ни было, уже летом 1848 года, пережив огромный страх, все они вместе ощутили себя членами большой партии Порядка: организаторы прошлогодних банкетов, принадлежавшие к династической партии, в тот момент оказались в роли ученика чародея, а те, кто прежде не желал иметь с ними дела, теперь получили повод прославить их предусмотрительность, их верность традиционной парижской политической игре, парламентской и элитарной. Никто уже не вспоминал, что большая часть деятельности либералов в эпоху Реставрации заключалась именно в организации банкетов и что именно банкеты подготовили почву для Июльской революции; разумеется, куда престижнее было прославлять усилия, направленные на агитацию потенциальных избирателей при цензовой монархии. Было совсем некстати вспоминать о том, что либералы 1830 года совершенно легально подготовили революцию, что они составляли настоящую партию, что банкеты, которые они устраивали в департаментах, были не просто данью почтения представительному правлению, но действиями, подрывающими режим. За исключением Одилона Барро, чьи мемуары вышли уже после его смерти, никто не желал рассказывать о своем участии в банкетах. Побеждало беспамятство.

А если либералы отказывались вспоминать о банкетах, то, разумеется, за это не брался и никто другой. Правые легитимисты насмехались над банкетами, но так и не поняли их истинного политического значения; вдобавок легитимизм начиная с Июльской монархии разрывался между адептами воскреснувшего народного роялизма и традиционалистами, грезившими о фантастической и мистической контрреволюции. Первые во главе с аббатом Женудом выступали за реставрацию абсолютной монархии путем всеобщего избирательного права, им трапезы либеральных нотаблей и мелких буржуа были безразличны; вторые связывали банкеты со злокозненной подрывной деятельностью тайных обществ и вспоминали о заговорах карбонариев, а вовсе не о публичной просветительской работе и политической мобилизации последних лет Реставрации. Что же касается республиканцев, они не желали помнить ни о чем, кроме героической роли, какую сыграл парижский народ в 1830 и 1848 годах; это позволяло самым умеренным из них умалчивать о своем долгом сотрудничестве с левыми либералами, сначала монархическими, а затем династическими, а самым революционным — слагать мифы о баррикадах и даже составлять инструкции на случай великого переворота.

От кого еще можно было ожидать воспоминаний? Те, кто использовал банкет иначе и видел в нем орудие социального, а не только политического возрождения, во-первых, после июня 1849 года оказались жертвами антисоциалистических репрессий, а государственный переворот 1851 года вообще обрек их на изгнание или молчание. Консидеран и Кабе погнались за американскими миражами; Леру на острове Джерси дал волю своей склонности к мистической теологии и вовсе не случайно в «Побережье Самареза» возвратился к традиционной интерпретации евхаристии, размышлениям о теле Христовом, а от радикального новаторства, очевидного в книге «О равенстве», отказался. Наконец, вспомнить, какую роль играл банкет, могли бы люди, которые принадлежали к тому же поколению, что и либеральные сторонники Орлеанской династии, и, противостоя им в политическом отношении, были близки к ним в отношении социальном и интеллектуальном, — либеральные католики из круга Монталамбера. Но и они после буллы Sillabus и Первого Ватиканского собора[761], после укрепления во Франции республиканского режима стали представлять течение сугубо маргинальное. Насколько мне известно, единственный автор, который вспомнил, что банкеты 1847 года наследовали банкетам 1827–1830 годов и в конечном счете Гизо и его друзья стали жертвами своего собственного детища, — это один из них, некто Виктор Пьер, выпустивший в 1873 году «Историю Республики 1848 года», которую в наши дни редко цитируют, хотя она и не лишена интереса[762]. С тех пор членение политической истории XIX века на разделы, соответствующие политическим режимам, вкупе с презрением части историков ко всему, что не имеет прямого отношения к политическим институциям, сделали свое дело: о банкетах забыли, банкетами пренебрегали, потому что никто больше не понимал их смысла.

Политические метафоры

Все дело в том, что политический банкет теснейшим образом связан с эпохой конституционной монархии — периодом, который историки долгое время рассматривали как простую паузу, отделяющую революционную и имперскую эпопею от введения всеобщего избирательного права для мужчин в 1848 году — события, заложившего фундамент демократии и Республики. Политический банкет ставит метафорически и символически два главных политических вопроса: вопрос о суверенитете и вопрос об избирательном праве; правящие элиты не могли найти на них единого ответа и пытались идти по пути компромиссов.

В эпоху Реставрации два периодически повторяющихся ритуала, королевская трапеза и церемония омовения ног, напоминали о мистической сущности монархии, какой ее видела старшая ветвь Бурбонов: Бурбоны утратили абсолютную власть, но сохранили монархию, ограниченную собственной волей монарха, который распределяет блага с Господнего соизволения. Что же касается либеральных банкетов той эпохи, они, чествуя депутатов — законных представителей нации, прославляли суверенитет этой самой нации. Нации граждан, равных со времен Революции, кто бы они ни были: дворяне или разночинцы, католики, протестанты или иудеи; нации, которая руками своих цензитарных избранников раздает гражданские короны. Либеральные избиратели не сомневаются: они представляют единодушное мнение просвещенной нации и потому для полного успеха без колебаний приглашают на свои празднества патритов, которые еще не стали избирателями по причине юного возраста или недостаточно богаты, чтобы стать избирателями, но обладают неоспоримыми достоинствами и доброй волей. Чтобы выказать волю нации, следует, естественно, умножить число банкетов во всех частях страны, но также и расширить круг сотрапезников за счет участников, которых префекты именуют «людьми без политического значения», мелких буржуа, которые тоже жаждут высказать свое мнение об общественных делах. Это — исток расширения общенационального избирательного корпуса в начале Июльской монархии, равно как и относительной демократизации местных администраций — генеральных советов департаментов и городских муниципалитетов.

1 ... 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?