"Канцелярская крыса" - Константин Сергеевич Соловьев

они порождали, не могли относиться к миру смертных и нарушали все мыслимые законы физики и геометрии. Одного взгляда на них было достаточно, чтоб сознание начало трепыхаться в черепе, не в силах воспринимать окружающее.

Герти, полумертвый от ужаса, мог лишь беззвучно открывать и закрывать рот, наблюдая за тем, как меняется комната, делаясь филиалом адского царства. В ней больше не было воздуха, он превратился в ядовитый газ, непригодный для дыхания и раскаленный настолько, что обжигал кожу.

- ДЛЯ ВАС Я ПРИДУМАЮ ЧТО-ТО ИЗЫСКАННОЕ, МИСТЕР УИНТЕРБЛОССОМ, - прошептал с ужасающей нежностью голос, - НЕЧТО ТАКОЕ, ЧТО ВЕЛИЧАЙШИЕ МУЧЕНИКИ ВАШЕЙ ИСТОРИИ ПОКАЖУТСЯ ЖАЛКИМИ САМОЗВАНЦАМИ.

Герти побежал бы, если б его ноги не превратились в неподвижные и мертвые отростки. Он даже не мог закричать, горло стиснуло спазмом, жестким, как гаррота опытного убийцы. Возможно, спасением было бы просто закрыть глаза, но даже этого он сделать не мог. Он мог лишь наблюдать за тем, как сходит с ума мир, все стремительнее превращавшийся в чудовищное порождение нечеловеческой фантазии.

Оскаленные рты в потолке вопили как безумные, роняя на пол осколки зубов. Страдальчески кричали тела, вплавленные в камень, чья кожа бурлила и покрывалась пузырями. Скрежетали дергающиеся в багровой завесе аппараты, сложенные из человеческих костей и хитина.

Но все это на миг замолкло, когда в мир ступило то, что было их хозяином.

Кровь, извергаемая язвами, вдруг перестала быть жидкой и подчиняться каким бы то ни было законам. Она начала сплетаться в грязно-алые струны подобно тому, как сплетается, твердея на глазах, паучья паутина. Эти струны устремились в центр кабинета и словно шелковая нить на клубок, стали наматываться на что-то, что находилось там, пока еще бесплотное и невидимое. И лишь только обозначились контуры, Герти пожалел обо всем на свете. Даже не о том, что оказался в Новом Бангоре. А о том, что до сих пор жив. Потому что каждой колотящейся от ужаса клеткой своего крошечного тела вдруг осознал жуткую и естественную правду. Что ничего страшнее из того, что появляется сейчас из пустоты, в человеческом мире никогда не существовало.

Это тело не было человеческим. Хоть в его основе и угадывались человеческие черты, они были настолько искажены, что казались отвратительными пародиями на самих себя. Это тело никогда не могло бы существовать в реальности. От одних лишь его очертаний разум начинал осекаться, россыпью теряя осколки реальности. Нечто огромное, трехметрового роста. С острыми зубами, торчащими наружу прямо сквозь кожу. С немыслимыми конечностями, извивающимися и тянущимися вслед за ним по полу. С изломанной кривой спиной, хрустящей при каждом движении. С руками, словно переломанными дюжину раз и торчащими под нелепыми углами. Князь Тьмы обозревал свои новые владения, ужасный и величественный в своем уродстве.

Но хуже всего были его глаза. Их невозможно было с чем-то сравнить, потому что в мире смертных людей не существовало ничего подобного им. В одно мгновенье они казались озерами кипящей ртути. В следующее космическими газовыми гигантами или налитыми кровью раковыми опухолями. Их взгляд был невыносим для человека. Одного их касания было достаточно для того, что мясо само начало отделяться от кости.

- ВЫ ДАЖЕ НЕ ПОПРИВЕТСТВОВАЛИ МЕНЯ В МОЕМ НОВОМ ДОМЕ. ОЧЕНЬ ГРУБО. ОЧЕНЬ ВЫСОКОМЕРНО.

Хаудах мистера Беллигейла окутался дымом, но существо, движущееся к Герти дерганной походкой, даже не остановилось. Пули попросту испарились сразу после того, как покинули ствол.

- НЕ СЕЙЧАС. НЕМНОГО ПОЗЖЕ МЫ С ВАМИ РАЗВЛЕЧЕМСЯ, МИСТЕР БЕЛЛИГЕЙЛ, ЕСЛИ ВАМ ЖЕЛАТЕЛЬНО ТАК СЕБЯ НАЗЫВАТЬ. НО НЕ СЕЙЧАС.

Губы, распухшие, словно края воспаленной раны, сложились в трубочку и дунули. Мистер Беллигейл мгновенно обмяк и повалился на пол безвольной куклой, так и не выпустив оружие. И Герти понял, что он остался единственным человеческим существом в материализующейся на глазах камере пыток.

Кипящая ртуть обдала его, развеяв мысли в мелкий пепел сродни тому, что всегда кружит в воздухе вокруг крематориев. Сердце остановилось где-то у горла, ударив в последний раз. Легкие перестали работать. Герти растворился в этом взгляде, сделавшись не способной ни мыслить, ни чувствовать субстанцией. Он впал в оцепенение, в гибельный транс, из которого нет возврата. В свете этих глаз, от которого мог плавиться металл, Герти ощутил себя крошечной песчинкой, увлекаемой ураганом.

- ВАШЕ ТЕЛО НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ДЛЯ МЕНЯ ИНТЕРЕСА, МИСТЕР УИНТЕРБЛОССОМ. О, С НИМ МЫ ПРОВЕДЕМ НЕМАЛО ВРЕМЕНИ, НО ПО СВОЕЙ СУТИ ЭТО ЛИШЬ ПРЕЗРЕННАЯ ПЛОТЬ. А ВОТ ТО, ЧТО ПОД НЕЙ… ВЫ С САМОГО НАЧАЛА ПОКАЗАЛИСЬ МНЕ… ИНТЕРЕСНЫМ. В ВАС ЧТО-ТО ЕСТЬ. КАКОЙ-ТО ВРОЖДЕННЫЙ ДЕФЕКТ. ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО. Я ИЗДАВНА КОЛЛЕКЦИОНИРУЮ ДЕФЕКТЫ. ВЫ КАЖЕТЕСЬ ДРАГОЦЕННЫМ КАМНЕМ, ИСПОРЧЕННЫМ НЕПРАВИЛЬНОЙ ОГРАНКОЙ. ПОЗВОЛЬТЕ ПРИКОСНУТЬСЯ К ВАШИМ МЫСЛЯМ, МИСТЕР УИНТЕРБЛОССОМ. К ВАШИМ ВКУСНЫМ, СОЧНЫМ, ИСТЕКАЮЩИМ УЖАСОМ, МЫСЛЯМ.

Существо протянуло свою изувеченную вывернутую руку и прикоснулось ко лбу Герти. Одно это прикосновение могло мгновенно превратить человека в пускающего слюни безумного идиота, но Герти каким-то образом удалось сохранить не только разум, но и сознание.

Он ощутил короткий ожог и сразу вслед за этим почувствовал, как чужая воля, нетерпеливо ворчащая, как голодный пес, вторгается в его мысли. От нее несло разложением и гнилью. Герти для нее был лишь готовым блюдом, поданным на стол, трепещущим и источающим соблазнительный запах.

Герти чувствовал себя так, словно его, еще живого, распяли на столе патологоанатома и теперь чья-то властная рука уверенно копошится в его внутренностях.

- О, ВОТ ОНО… ВАША ДУША КАК СВЕЖИЙ ПУДИНГ, МИСТЕР УИНТЕРБЛОССОМ. УДИВИТЕЛЬНО ПРИЯТНО. И ВСЕ ЖЕ… ЧТО ЭТО?

В голосе адского порождения было то, чего в нем не могло быть. Недоумение. Безмерное удивление прозектора, обнаружившего при вскрытии лишний орган.

- ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? КАК… НЕВЕРОЯТНО. НО ЧТО ЗА…

Тварь вдруг вздрогнула всем своим массивным коренастым телом. Как если бы ее ударил короткий гальванический разряд, источником которого служил сам Герти. Ничего не понимая, она взглянула на свою руку и вдруг издало страшный скрежещущий крик. Кончики его распухших пальцев на глазах покрывались белесым узором плесени.

- КАКАЯ НЕЛЕПАЯ ШУТКА! КАК ЭТО ВОЗМОЖНО? ВЫ…

Плесень распространялась со стремительностью огня, бегущего по поверхности керосиновой лужи. Еще миг, и она охватила предплечье и локоть, другой, и торс дьявольского создания стала покрываться белым налетом.

- ПРОКЛЯТАЯ МАШИНА! НЕ СЕЙЧАС! РАБОТАЙ! Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ. Я, НЕСУЩИЙ СВЕТ! РАБОТАЙ!

Крик, который издало существо, запрокинув голову, был столь ужасен, что сознание Герти едва не кануло в бездонную пропасть,