Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин

меня, как будто воспылала страстью — а мне этого и надо было. Я нащупал цепь у нее на шее, перекрутил — и начал душить ее щуплое горло. Мы упали, и она билась подо мной всем телом, так, что к ужасу своему, я почувствовал не только страх, но и вожделение…. Потом мне удалось схватить какой-то тяжелый предмет — что именно, я не видел, старухины волосы застили мне глаза — но я начал гвоздить старуху этим предметом — по голове, как дубиной. Бабка хрипела и уже не пыталась удержать меня, наоборот — старалась уползти. Но поздно — я не отпустил ее до тех пор, пока не услышал влажное хлюпанье из ее затылка и не увидел, как гаснут мертвые глаза.

Я отбросил свое оружие — это оказался молоток, скользкий от крови. Хотелось немедленно сбежать — но я сдержался. Я изрубил старую ведьму, убрал все те части ее тела, по которым старуху можно был опознать — и смешал с останками своей любимой.

Пускай сынок закусит и своей мамашей — жаль, что я этого не увижу.

Я даже удивился, как быстро справился с работой — видимо, ярость придавала сил. Я умылся их питьевой водой, вытерся их лучшими простынями и понял — пора. Если я хочу отсюда уйти, то пора. Праздничный костюм бирюка-трактирщика пришелся мне почти впору…

Я шел по улицам к воротам, раскланивался с прохожими, одетыми в такие же одежды победителей. Шел и боялся: а вдруг меня заподозрят?

Но… Раз вы читаете эти строки, то, наверное, догадываетесь: мне все удалось.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Валерий Тищенко

Шум прибоя

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Обычно я не помню, что меня вдохновило написать рассказ на ту или иную тему. Идеи созревают, когда приходит их время, вот и все. Но этот рассказ наверняка родился из моей любви к музыке. Ну, и мысль о загадочной и опасной притягательности таланта, думаю, тут тоже присутствовала…»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Клуб был заполнен под завязку. Володя посмотрел на часы — через три минуты начнется. Со злостью он оглядел зал: «Несправедливо, нечестно! Она моя, только моя! Только я могу понять ее!» В нетерпении он покосился на сцену — две девицы, одна со скрипкой в руках, другая с виолончелью, выводили на инструментах залихватскую мелодию. Чтобы скрасить ожидание, Володя принялся пристукивать ложкой по столу в такт девицам.

Клуб «Шум прибоя» позиционировался как элитное заведение: вход по приглашениям, строжайший дресс-код, вышколенные и обходительные официанты, и превышающие все разумные пределы цены. Недоступное для простых смертных заведение, где немолодые усталые бизнесмены могли отдохнуть от повседневных хлопот и показать себя высшему обществу.

Хозяин клуба, безусловно, пытался обыграть красивое название, однако, ни черта у него не получилось; разве бестолково расставленные фонтанчики с мраморными дельфинами могут навевать мысли о морях? Скорее, об отдыхе в советском санатории. Единственным удачным решением дизайнера было разместить в проеме стены большой аквариум с морскими рыбами. Володя любил рассматривать, как снуют туда-сюда эти причудливые яркие создания.

Наконец, свет погас. Музыканты заняли свои места. Вслед за ними на сцену поднялась женщина в узком сером платье, сверкающем, как рыбья чешуя.

Афина!

При ее появлении у Володи мгновенно пересохло в горле. Кто-то громко чихнул, раздались редкие хлопки. Певица подошла к микрофонной стойке. Красномордый мужик лет пятидесяти что-то шептал на ухо своей молодой спутнице, девушка хихикала с довольным видом. Тетка в синем платье с неприлично глубоким декольте громко болтала по мобильному.

Володю это бесило. Как он могут так нахально вести себя в присутствии его богини?!

Афина стояла, не обращая внимания на шум. Потом прикрыла глаза, как делала каждый раз перед тем, как запеть. Зал перестал существовать для нее; слушатели — превратились в обитателей чужого мира. Отделяющий сцену от зала небольшой порог был границей, ведущей в другую вселенную — чарующую, безмолвную и безлюдную. Это и пугало, и влекло одновременно.

Володя почувствовал пристальный взгляд холодных синих глаз. Она смотрела прямо на него. Афина приподняла края губ в улыбке. В ответ Володя расплылся глупой ухмылкой. Повернувшись к музыкантам, Афина кивнула.

Бородач клавишник коснулся инструмента. Начатую им печальную мелодию поддержал скрипач. Зал постепенно затих.

Вступление было долгим и пронзительным. Афина стояла неподвижно.

Когда, наконец, она запела, тетка в синем выронила мобильный. Красномордый мужик, безуспешно пытавшийся подкурить сигарету, выронил ее в пепельницу и заворожено уставился на сцену, отвернувшись от своей подружки.

Глубокий и холодный, как океан, голос Афины пробирал до костей. Володя не знал языка, на котором она пела — певучий и мелодичный, он, казалось, вообще не имел отношения ни к одному земному наречию. Он был из другого мира.

Музыка стихла. Володя открыл глаза. Посмотрел на часы — прошло сорок минут. Ему же казалось, что всего несколько мгновений…

Закончив выступление, Афина, не удостоив слушателей ни прощанием, ни благодарностью, покинула сцену. К Володе подсел знакомый — Валентин Павлович. Мужчины пожали руки.

— Ну, как вам выступление? — спросил знакомый. — Больше получаса пела без остановки!

Володя потянулся к вороту рубашки — ему вдруг стало жарко.

— Как всегда отлично. Но мало! — расстегнув верхнюю пуговицу, ответил он.

Валентин Павлович понимающе кивнул, достал из кармана брюк пачку сигарет, закурил, и доверительно склонившись к Володе, сказал вполголоса:

— Я тут, кстати, пытался что-нибудь откопать про нашу любимицу.

— И как? — полюбопытствовал Володя.

— А никак. Ни адреса, ни имени, ни возраст — ничего не удалось узнать. Хотя кучу связей задействовал.

— А так вообще может быть?

— Честно?.. Понятия не имею.

— Странно, — промолвил Володя. Признание Валентина Павловича подстегнуло его решимость — он должен узнать больше о ней. Приблизиться. Посмотреть в глаза…

Он просто не был полностью уверен, что готов на этот шаг.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Первое же появление Афины всколыхнуло в городе всю местную богему и творческую интеллигенцию. На певицу посыпались многочисленные предложения: выступить и на других площадках, дать интервью для радио и газеты, участвовать в утренней телепрограмме… Ответа никто не дождался. Певица хранила строгое молчание. Но по-прежнему дважды в неделю выступала в «Шуме прибоя». Делать студийные записи Афина категорически отказывалась — по неизвестной причине. Получалось, что услышать ее можно было только на концертах. И никакие письма и просьбы поклонников так ничего и не изменили в этом.

Быстро