КГБ против СССР. 17 мгновений измены - Александр Шевякин

Спасти Горбачева мог только такой поворот событий, который бы поставил его противников в партии, армии и органах правопорядка вне закона. Это можно было сделать только, спровоцировав их на антиконституционное выступление, которое было бы безопасным для Горбачева и в то же время шумным, демонстративным, неэффективным и легко подавляемым»[710]. Вот тут-то для антисоветчиков было бы реально поздно!

Вечером 14 августа В.А Крючков вновь пригласил к себе и кабинет «тройку» и поручил подготовить проекты документов, определявших политические, экономические и правовые меры, которые властям следовало принять в условиях ЧП. При этом он настойчиво и многократно подчеркивал, что надлежит руководствоваться положениями действующей Конституции СССР и Закона «О режиме ЧП». На следующий день трое вновь встретились на той же даче. Подготовили Постановление № 1 «Об объявлении ЧП», «Обращение к советскому народу», «Обращение к главам государств и правительств» и «К Генеральному секретарю ООН». Из отпуска возвратился ген.-п-к В.А. Ачалов. Ознакомившись с документами, он одобрил их. В.Ф. Грушко же еще два часа вникал в их содержание. П-к А. Егоров поехал снова в Москву, где машинистка набело перепечатала все бумаги. Работа была закончена лишь далеко за полночь, зато к приходу B.А. Крючкова все три документа лежали у него на столе[711].

В тот же день, как описывает командир группы «А» ген.-м-р В.Ф. Карпухин, «…начальник управления (ген.-л-нт Е.М. Расщепов. — А. Ш.) просил меня прибыть на работу, несмотря на то что я согласовал с ним вопрос, что я уеду к отцу на дачу, чтобы отвезти туда продукты и лекарства. Я прибыл в управление в 10.00 и был принят начальником. Он спросил о количестве личного состава, поинтересовался мобилизационной готовностью и просил меня постоянно находиться на связи в зоне досягаемости. Других объяснений мне дано не было. И этот интерес и разговор я связывал с захватом заложников в Закавказье и возможном использованием группы по их освобождению. — В процессе разговора был затронут вопрос о месте расположения административных зданий и помещений аэропорта „Чкаловский“, на что я ответил утвердительно, так как я неоднократно был там и обладал информацией об этом объекте.

Затем мне было предложено поехать в Министерство обороны СССР для согласования плана подготовки возможной встречи Президента РСФСР т. Ельцина Б.Н. с руководством Союза (фамилии не назывались). Встреча должна была произойти в аэропорту „Чкаловский“, в депутатском зале административного помещения.

Мне была поставлена задача подготовить группу из 25–30 человек для охранных мероприятий в случае осложнения оперативной обстановки. Это меня не удивило, так как аналогичные задания ставились перед группой, дислоцированной в г. Алма-Ате (старший п-к Зорькин), для охраны Президента России во время его пребывания в Казахстане.

Определены и другие объекты, где могли проходить вышеназванные переговоры (Внуково, Архангельское) в зависимости от складывающихся обстоятельств. Подобными охранными мероприятиями по поручению руководства КГБ группа в течение ряда лет занималась неоднократно (охрана Президента СССР в поездках по территории Союза и за рубеж, при поездках Патриарха Всея Руси по Союзу и за рубеж, охранные мероприятия, связанные с приездом в СССР президента США, и др.), поэтому беспокойства это поручение у меня не вызвало. Планы таких мероприятий у нас наработаны, и я это принял к сведению и исполнению. Проверил наряды, графики и уехал за город к отцу»[712].

Надо сказать, что комитетчики к тому моменту были так замордованы прессингом со стороны прессы и абсурдными приказами начальства, что вспоминают о тех днях даже многие годы спустя весьма однозначно: «Мое ощущение тех дней можно выразить тремя словами: отчаянная, тупая безысходность. КГБ был не только не способен стать силовым и интеллектуальным центром ГКЧП, но и оказался просто не готов к происходящие событиям. (…)

Помню, мой хороший еще с афганских времен товарищ, офицер „наружки“, вернулся злой как черт. Он с утра „водил“ Бурбулиса. „Твою мать! Чего они (начальство) ждут! Их надо брать немедленно. Бабки чемоданами к „Белому дому“ свозят, шарятся по воинским частям, МВД. Еще пару дней — и можно сливать советскую власть к едреной фене…“»[713]

УКГБ М и МО, подразделения ВГУ и 7-го управления в эти дни были заняты подготовкой к оперативному обслуживанию Конгресса соотечественников. Любопытно то, что согласно постановлению Президиума Верховного Совета РСФСР от 25 января 1991 г. он был намечен на август. То есть месяц был определен уже тогда, но точная дата была плавающая. Изначально было определено, что 15 и 16 августа состоится прибытие и размещение огромного числа русскоязычных эмигрантов, то есть для нас это — массовый заброс вражеской агентуры.

16 августа у В.А. Крючкова ушло на получения согласия на документы. Согласование всегда дело трудоемкое и длительное. У каждого есть свое мнение, которое он не всегда полностью разделяет, но обязательно должен высказать. Другому, чтобы вникнуть в суть дела, необходимо провести наедине с бумагой и самим собой определенное время. В данном случае последний вариант исключался — в целях секретности. Поэтому манипулировал он быстро и эффективно.

В 15.30 В.А. Крючков зашел в кабинет Д.Т. Язова, куда незадолго до него приехал О.Д. Бакланов. За час с небольшим они обсудили подготовленные документы и складывающуюся ситуацию.

В 16.54 В.А. Крючков вошел в кабинет премьера В. Павлова, причем появился не только неожиданно, но и необычно. В целях конспирации он прошел в кабинет не через общую приемную, где сидели секретари и дожидались аудиенции посторонние лица, а через «комнату отдыха», которая имела отдельный выход в общий коридор. У В. Павлова просидели ровно час Просмотрев документы и обсудив связанные с ними вопросы. В.А. Крючков покинул кабинет премьера. На сей раз прошел через приемную[714].

В.А. Крючков позвонил В. Болдину и попросил приехать к нему. У руководителя госбезопасности тот пробыл более 2 часок и ближе к полуночи возвратился в кремлевскую больницу.

17-го числа В.А. Крючков собрал у себя на спецобъекте АБЦ все практическое руководство партии и государства. Первыми на «Мерседесе» приехали В.А. Крючков, В.Ф. Грушко и А. Егоров. Четверть часа спустя появились военные: Д.Т. Язов, В. Варенников и В. Ачалов. Еще через полчаса подъехала машина с О.Д. Баклановым, В.И. Болдиным и О.С. Шениным. Позже других появился B.C. Павлов.