Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

21 октября 1979 года после десяти с лишним лет дорогостоящих изменений в местоположении и планировке состоялось официальное открытие Библиотеки Кеннеди. Архитектор Пэй вспоминал: «Проект высосал из меня все соки, и в конце концов Джеки уступила раньше меня… переговоры с Гарвардским университетом получились очень сложные». Гарвард был заинтересован в размещении у себя Школы государственного управления, но не Библиотеки.

«Гарвард всегда одерживает верх, вот и получил Школу государственного управления и избавился от… Библиотеки Кеннеди… – рассказывал Пэй. – Я был очень недоволен таким исходом, поскольку твердо рассчитывал разместить Библиотеку на Гарвард-сквер, как хотел сам президент Кеннеди… Нам предлагали много других мест, и я потратил бог знает сколько лет на их осмотр – один раз даже был в Спрингфилде, Массачусетс… И мы, архитекторы, просто измучились, привязывая дизайн к каждому из этих мест. Фонд Библиотеки Кеннеди исчерпал финансовые ресурсы в 1964–1979-м, эти годы обошлись им особенно дорого… Так что, когда нам предложили Дорчестер, мы все облегченно вздохнули. С таким местоположением никто не спорил. Ведь с этого мы начинали. Джон был сенатором от Дорчестера, который и стал краеугольным камнем его карьеры…

К тому времени денег почти не осталось. Изначально у нас было 27 млн, а осталась, вероятно, треть, явно недостаточно на Библиотеку, о сборе средств не было и речи, слава Кеннеди поблекла, вьетнамская война началась и кончилась, удары следовали один за другим – убийство Бобби, второе замужество Джеки, потом Чаппакуидик… Семья дала немного денег, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Огромное разочарование. Когда наконец приняли решение и мы могли приступить, фактически мало что можно было сделать. Мы старались максимально использовать местоположение… Здорово потрудились, с помощью Джеки, чтобы поставить здание на самом кончике [мыса Коламбус-пойнт]».

Библиотека, сверкающая стеклянная башня, расположилась несколько на отшибе, прямо у воды, обдуваемая всеми ветрами, как наверняка хотел бы Джон Кеннеди. По иронии судьбы, Гарвард отверг Библиотеку Кеннеди, как некогда отверг старого Джо и чуть было не отверг Джона. И теперь библиотека стоит как раз на территории, где искони жили ирландские иммигранты. Первым библиотекарем стал Дэйв Пауэрс, хранивший в этих стенах секреты Кеннеди, как в свое время хранил секреты его личной жизни.

На церемонии открытия выступили младшие Кеннеди: Каролина произнесла речь, Джон-младший прочел стихотворение Стивена Спендера «Я постоянно думаю о тех поистине великих», а сын Бобби, Джозеф Кеннеди-второй, как он сам себя с гордостью именовал, тоже произнес речь – «Незавершенное дело Роберта Кеннеди». Это было прямо-таки обвинение по адресу злополучного президента Картера, с которым Тедди Кеннеди вскоре предстояло соперничать на съезде демократов в номинации на президентский пост; Тедди вызвал раздражение Джеки, когда норовил ее поцеловать («будто обладатель droit de seigneur», как она пожаловалась Артуру Шлезингеру). Со стороны политически настроенных наследников Бобби чувствовалась досада, что Каролина и Джон, дети их дяди Джека, присвоили себе первенство и что фильм о Джеке продолжался целых сорок минут, а фильм о Бобби – только десять. Взволнованная речь Джо-младшего о нравственной смелости подняла их на ноги, они зааплодировали; как впоследствии выразился один из наблюдателей, «в этой семье Роберт, а не Джек – давний и будущий Кеннеди». И само мероприятие, и его дата должны были показать миру, что осенью 1979 года Кеннеди снова перешли в наступление. В ноябре, через две недели после открытия библиотеки, Тедди объявил в Бостоне, что выставляет свою кандидатуру.

Но времена изменились, и наступление тоже было другим. Хотя опросы общественного мнения 1980 года, показавшие явную несостоятельность Картера, заставили демократов убедить Тедди участвовать в президентской гонке, старые кеннедевские кадры вроде Теда Соренсена и Ричарда Гудвина выступили против этого. «Когда он начал кампанию, я действовал больше на периферии, – вспоминал Тед Соренсен. – Но активно участвовал в дискуссии о том, стоит ли ему в это ввязываться, фактически я был против… Однако Джеки, как вы говорите, была «неохотно за», и вы безусловно правы… Конечно, Чаппакуидик оставался нерешенной проблемой, бросавшей тень на кампанию, к тому же я чувствовал, что соперничать с действующим президентом-демократом не лучший его ход, а другого не будет».

«Я участвовал в кампании, но она была безнадежна – безнадежна, неудачно организована, неправильно понята, – говорил Ричард Гудвин. – Поначалу я был с Тедди, жил в его доме, когда он готовился к кампании, но она изначально была обречена… Тедди с первого дня оказался в неприятностях, тем все и кончилось». К концу Тедди проигрывал одни первичные выборы за другими и, за редкими исключениями, подвергался унижениям в прессе и на телевидении. Его речь в Джорджтаунском университете и воодушевленный спич на августовском съезде демократов, когда номинацию выиграл президент Картер, стали, конечно, выдающимися ораторскими достижениями и оказали либералам-демократам существенную поддержку. Но президентство, которое Кеннеди считали чуть ли не своим законным правом, окончательно ушло из рук поколения Джека и Бобби.

Джеки исполнила свою роль как яркий символ прав Кеннеди считаться в Америке королевской семьей. Когда должны были объявить результаты опроса по кандидатуре Тедди, она неловко стояла на подмостках, меж тем как остальные Кеннеди один за другим выходили вперед, словно в конце водевиля. Она и дети практически оставались в стороне от кампании, в которой участвовали другие женщины и дети клана, пока Тедди не добрался до Нью-Йорка накануне катастрофы в марте 1980-го. Опросы общественного мнения предсказывали ему в Нью-Йорке сокрушительное поражение, хотя до сих пор Нью-Йорк наравне с Массачусетсом считался «своим». У себя дома Джеки собрала военный совет из старых помощников Кеннеди, чтобы обсудить способы убедить Тедди отозвать свою кандидатуру и избежать нового унижения. Его спас счастливый случай. Представитель Картера в ООН оскорбил еврейскую общину, осудив политику Израиля по строительству поселений и опротестовав суверенитет Израиля над Иерусалимом. В результате инфляция и процентные ставки поползли вверх, а биржевая стоимость акций – вниз, что усилило недовольство Картером, и лагерь Кеннеди не преминул этим воспользоваться. Джеки появилась в испанском Гарлеме и на большом митинге американских греков в Куинсе, где ее встретили восторженно, и Тедди выиграл первичные выборы в Нью-Йорке. 21 июня Кеннеди отметили девяностолетие Роуз, устроив грандиозный благотворительный вечер и парады в Бостоне. Но это не помогло. Тедди, конечно, ценой огромных политических и финансовых усилий выиграл несколько битв, но проиграл войну. «Несколько часов назад кампания для меня подошла к концу, – подытожил он. – Но всем, кому это не безразлично, хочу сказать, что работа продолжается, надежда жива и мечта никогда не умрет…»

Однако Джеки не хотела этой мечты ни для себя, ни для своих детей. Не хотела видеть, как дети сгибаются под тяжестью мечты Кеннеди, этого страшного «наследия». Чуткий инстинкт самосохранения и способность двигаться вперед и вверх защитили Джеки, а главное, ее детей от тех потрясений, что еще ожидали семью Кеннеди.

…настоящая Джеки – настоящей она была со своими детьми, все делала для детей. Жила ради детей и сделала бы ради них все, что угодно.