Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

Глядя на них, Влад даже спросил:

- Отец, а в Турции живут аисты? - и отец ответил, что вроде бы да, живут.

Расставание с домом прошло без слёз и длинных напутственных речей. Митрополит благословил в дальнюю дорогу, но благочинные проводы чуть не испортила нянька, которая выла в голос с тех пор, как узнала, что её подопечного Раду готовятся увезти.

Многие во дворце видели, как после получения скорбного известия нянька сидела на полу, обхватив руками "своё сокровище", целовала его в обе щеки и голосила:

- Господи, накликала беду! Господи! Да кабы я знала, что так оно будет, то откусила бы себе язык!

- Ты о чём говоришь? Умом тронулась? - спросил Влад, увидев эту сцену.

- Накликала я, окаянная!

- Да при чём здесь ты?

- Я ведь, дура сглазливая, всё пугала моё дитятко, что если он будет шалить, то придут турки и утащат его! - нянька издала почти звериный визг. - Я же не хотела, чтоб турки его забрали. Не хотела я этого, Господи!

- Да перестань. Никакой твоей вины здесь нет, - небрежно произнёс Влад, а нянька продолжала сиплым от слёз голосом:

- Я ведь и тебя в детстве так пугала. Только ты, небось, не помнишь.

Зато Раду помнил, как его пугали, и быстро сообразив, что случилось самое страшное, тихо подвывал в такт нянькиным стенаниям. Влад не знал, как ещё успокаивать этих двоих. Не знали и слуги, сбежавшиеся на крик, а также боярин, имевший несчастье приказать няньке, чтоб собирала маленького княжича в дорогу. Понимая, что пребывание рядом с голосящей женщиной ребенку явно не на пользу, никто не решался увести его в другую комнату. Люди не знали, будет ли лучше, если сейчас оторвать малыша от той, которую он, несмотря на все запреты и одёргивания, называл матерью.

Нянька до того обезумела от горя, что просила позволить ей тоже отправиться в Турцию. Конечно, последовал отказ, но понять просьбу было можно. Свои дети у этой женщины давно выросли, да она никогда и не занималась ими с таким вниманием, какое проявляла к воспитанию княжичей. "Бедная старуха", - подумал Влад, заметив, что её так и не выпустили на крыльцо, дабы не портила благочинные проводы, но в то же время отсутствие няньки радовало. Хотелось попрощаться спокойно, чтобы память о родных людях и родных местах не сплеталась со звуками криков и рыданий.

Оказавшись за воротами княжеского двора, Влад то и дело оглядывался, чтобы запомнить, как выглядят улицы Тырговиште, окрестные поля, лес вдалеке и синие горы за лесом. Река Яломица, протекавшая слева, ещё некоторое время сопровождала путников, а затем увильнула в сторону. Теперь путешественники видели только жёлтую дорогу, уводящую за горизонт, а справа и слева - бесконечные поля, на многих из которых шёл покос, бродили аисты и другие птицы. Сначала эти поля выглядели холмистыми, но чем дальше на юг уводила дорога, тем ровнее становилась местность.

- До Дуная местность будет ровная, - сказал отец. - За Дунаем опять начнутся холмы, за ними - горы, но не такие высокие, как у нас, а как переедем горы, будет турецкая столица.

Ехали быстро, и ради этой быстроты все путешествовали верхом, повозок не нагружали, а дорожный скарб хранили в тюках, навьюченных на спины нескольким лошадям. Даже Раду, которому не исполнилось ещё и семи лет, путешествовал в седле на одном коне с родителем, сидя спереди.

Когда удастся вернуться домой, не знал никто. Отец говорил "через несколько лет", но могло случиться всякое, поэтому Влад не думал об этом. К тому же отец умело отвлекал его и Раду от тревожных мыслей. Родитель вдруг сделался необычайно разговорчивым, часто указывал рукой вдаль и рассказывал что-нибудь занятное, а больше всего, конечно, про Румынию.

- Вон там находится село, которое называется Бэбэица, - однажды сказал он. - Влад, как думаешь, почему оно так называется?

- Там баб много? - с усмешкой спросил княжич.

- Так и есть, - ответил отец. - Баб много, а мужиков к себе заманить никак не могут.

Маленький Раду не понимал этих разговоров, но для него у отца находились другие загадки:

- Вон там есть село, которое называется Топору. Скажи мне, Раду, почему оно так называется?

- Не знаю, - ответил Раду.

- Ну, как же не знаешь? - мягко возразил отец. - Кто работает топором? Как эти люди называются?

- Дровосеки? - неуверенно ответил мальчик.

- Да, - сказал отец. - Значит, если село называется Топору, то кто там живёт?

- Дровосеки! - уже радостно воскликнул Раду.

- Верно, - ответил отец. - Вот видишь, как много интересного можно узнать в путешествии. А дальше будет ещё интереснее. Покажу вам Дунай.

Именно тогда Влад наконец-то разглядел Дунай. Прошлой весной в турецком лагере, огороженном со всех сторон, такой возможности не представилось. Река скрывалась от взора за множеством палаток и за высоким частоколом. К тому же, княжич особо не стремился разглядывать, потому что встречал отца после долгой разлуки и вдобавок глазел на турков, которых видел впервые, ну а когда вспомнил, что рядом Дунай, оказалось поздно.

Теперь же ничто не мешало хорошенько посмотреть на реку, и от увиденного у Влада захватило дух. Хотелось даже пожурить себя: "Что ж ты раньше не заметил такую красоту!" Дунай оказался широченным - таким, что если встать на низком берегу, можно было не увидеть противоположного берега. "Это же почти море", - подумал княжич, хотя никогда не видел моря.

Путешественники переплывали через Дунай на лодках, а кони переплывали сами - вместе со слугой, который знал, как заставить животных зайти в воду, и плыл вместе с ними. Во всё время переправы Влад сидел на корме лодки, смотрел на лошадиные головы, еле видные над волнами, и особенно - на выражение морд. Казалось, лошади думают о чём-то своём и лишь иногда поглядывают по сторонам.

Глядя на них, княжич даже забыл, куда плывёт - забыл, что плывёт к туркам, но он вспомнил об этом, когда лодки достигли противоположного берега, и настало время выпрыгнуть на прибрежный песок. Когда лодки причалили к другому берегу, отец снова начал успокаивать сыновей:

- Ну вот. Это уже турецкая земля. Видите, как скоро мы добрались? Значит, вы уезжаете не так далеко от дома.

Родитель немного