Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина

Князь тросточкой по крышке гроба постучал и произнес:

— Вы хотели, чтобы я ушел, не попрощавшись? Не убедившись, что человек, с которым я провел последние несколько недель, здоров? Вдруг бы она в чем-то нуждалась? Или… да и это, в конце концов, невежливо! Право слово, я удивлен, что меня так активно выпроваживали…

— Ваше любопытство в данном случае было неуместно.

Эти двое разговоры разговаривали и, чуял Ганц, разговорами все и закончится. Отпустят… как есть отпустят эту сволочь имперскую и дальше трудовой народ угнетать. А он… он должен…

…нет, стрелять нельзя.

Тогда…

— Что ж, полагаю, наша беседа напрочь лишена смысла, — сказал князь. — Если вы убедились, что я не провожу ничего, кроме гробов, то, быть может, позволите откланяться?

И спиной повернулся.

Наклонился, смахивая с крышки пыль. Тут-то Ганц и не оплошал. Приклад пришелся аккурат на темный князев затылок. И нелюдь только хрюкнула и повалилась в гроб.

— Какой идиот, — вздохнул особист, осенив себя знамением. И очи к небесам воздел. — С другой стороны… этакое не подстроишь. Грузите, ребята…

Князя уложили в гроб.

Красиво получилось. Тросточку тоже в руки всучили. И крышку заколачивать не стали, на бочок положили. Особист князя по волосам погладил, подушечку поправил, чтоб лежал, стало быть, ровно. И повернувшись к Ганцу велел:

— Пошли. Объяснительную писать станешь. С извинениями… а то ж князь, сам понимаешь… скандал… этакие скандалы нам ни к чему.

Я всегда работал первым лицом…

…из обращения королевского министра к простому народу

Его высочество, наследник Познаньской короны, соизволил потереть переносицу и брови нахмурил. Но Катарина не слишком-то поверила, что человек этот, слишком какой-то обыкновенный, разве что некрасивый чрезмерно, и вправду гневается.

Взгляд его был спокоен.

— Ты понимаешь, что натворил? — поинтересовался он, разглядывая Катарину с откровенным любопытством, которое, впрочем, не было обидным. — Если брата-волкодлака они еще стерпели, то этакий скандал… жена из Хольма… у воеводы…

— Готов сложить полномочия, — раскаяния в князевом голосе было еще меньше, чем гнева в королевском.

— Сложишь, конечно, куда ты денешься, — вздохнул королевич. — Или я… а так надеялся… и кого теперь? Это ведь не забудется… и Хольм, опять же… подняли вой, что ты в их внутренние дела влез.

Князь потупился и ковырнул носочком паркетину.

Вздохнул горестно.

И даже почти правдоподобно изобразил раскаяние.

Но королевич не поверил. Правильно, Катарина сама бы не поверила.

Матеуш сцепил руки на животе. Большие пальцы его крутились, а мизинцы подрагивали. Взгляд его замер, уставившись на золоченый завиток. Позолоты во дворце, к слову, было изрядно, хотя и вели их по уверениям Себастьяна окольной дорогой, для высоких гостей не предназначенною.

Роскошь оглушала.

И заставляла ощущать себя этакой… нет, не нищенкой, но совершенно чужою этому миру. И как привыкнуть к нему?

Как-нибудь.

— С другой стороны шансов у тебя изначально было немного, — нарушил молчание Матеуш. — Кто-то не устоит перед золотом, кто-то — перед славой, а тебя хлебом не корми, дай спасти кого-нибудь… можно сразу весь мир.

Князь хмыкнул.

— Думаете…

— А что тут думать? Устроить этакое… представление… ты им нужен был, что собаке лишний хвост. А вы присаживайтесь… уж извините, притворяться, что счастлив этакому знакомству, я не буду. Я и без того целыми днями только и делаю, что притворяюсь. Это, знаете ли, изрядно утомляет.

Креселко было изящным.

Резным.

Золоченым.

И выглядело до того ненадежным, что Катарина прислушалась, не затрещит ли оно под весом. Но нет, креселко выдержало.

— Между прочим, это моя жена. Законная, — соизволил заметить князь.

— И что? Полагаю, панна не обидится…

— Не обидится, — ответила Катарина. — Я не из обидчивых… значит, вы полагаете, что… все это было затеяно с единственной целью…

— Не с единственной, — Матеуш закинул ногу за ногу. Ноги у него были длинные и тощие, со вздутыми пузырями коленей, и штаны из черной шерсти каким-то удивительным образом лишь подчеркивали эту неестественную худобу. — Этакие игры ради одной цели затевать невыгодно… но одной из — несомненно…

— Зачем?!

…мертвецы.

…убийства.

…игра эта, которую Катарина, казалось, поняла. Безумие или, напротив, извращенный холодный разум. И лишь затем, чтобы она, Катарина, сбежала?

— Во-первых, полагаю, дело в вашем, так сказать, Особом отделе, который нынешнему Князю, что кость в горле. Предшественники его слабы были, вот и набрали одаренные силу… этак, глядишь, и возомнят, что Князь им не указ. А сие — непорядок…

Да.

Пожалуй.

Нынешнюю историю можно замять, благо, правильная версия пущена в народ, но… вдруг да всплывет иная?

— Вряд ли вы в курсе, но третьего дня особым указом, — королевич позволил себе улыбнуться и стал почти красив, — при Особом же отделе создана особая комиссия…

Он не сдержал смешка.

— …которая и должна разобраться, что же происходит в ваших застенках… объявлен курс на очищени и эту…

— Реабилитацию? — подсказал князь.

— Вот-вот, на нее… полагаю, немногие эту самую реабилитацию переживут. А во-вторых, Познаньский воевода — это фигура серьезная… а если не только познаньский? И не воевода? На вас, князь, Тайная канцелярия изрядные планы имела. Было у них предложеньице аккурат по вашим интересам, а там и до советника недалече… добавим, что о наших с вами близких…

…при этих словах королевич отчего-то покраснел.

— …отношениях известно многим. А рано или поздно мне придется занять трон, — сказано это было без малейшей радости, напротив, в голосе Матеуша проскользнула тоска. — И вы могли бы стать одной из ключевых фигур моего двора. И фигурой в игре крайне неудобной. Несговорчивы. Равнодушны к славе, деньгам и прочим погремушкам, понятным большинству людей. Зато склонны к авантюрам и с последствиями их не считаетесь… не знаю, как там, а здесь многие вас не одобряют.

Князь раздраженно щелкнул хвостом.

— Признайтесь, вы устали там, на границе? Провинциальная глушь. Этакое болотце, в котором люди деятельные вроде вас просто-таки не могут не впасть в тоску. И тут этакая кровавая тайна. А еще Хольм, девица-следователь, что вовсе невозможно здесь… — Матеуш хлопнул себя по колену и проворчал. — Моя Тиана говорит, что зря невозможно и что иные девицы… не важно, главное, что вас заинтриговали…