Путь на эшафот - Виктория Холт

Она рассказывала об этих печальных временах – это произошло всего шесть лет назад. Катерина черпала отвагу из рассказов о том, как благородно вела себя Анна даже у плахи.

Сэр Джон Гейдж, занявший место сэра Уильяма Кингстона в качестве констебля Тауэра, пришел к ней на второй день ее пребывания в крепости.

– Я пришел попросить вас приготовиться к смерти, – объявил он торжественно.

Она старалась казаться храброй, но ей это не удавалось. Ей еще не было и двадцати лет, она была так молода, так красива и так любила жизнь. Она впала в истерику и плакала так безысходно, что была на грани безумия.

Люди на улицах осуждали короля.

– Что все это значит? Еще одна королева, на этот раз почти девочка, приговорена к плахе!

– Говорят, она жалела даже своих врагов.

– Не странно ли, что человек может быть проклят с помощью своих жен?

Гейдж вернулся и сказал, что она должна умереть на следующий день.

– Я готова, – ответила ему Катерина. И попросила, чтобы ей принесли плаху и она могла бы попрактиковаться, как класть на нее голову.

– Я слышала, что моя кузина умерла с честью. Я хочу последовать ее примеру. Но она была великолепной леди, а я боюсь, что у меня ничего не получится. То, что она делала естественно, я должна выучить.

Это была странная просьба, но он не мог ей отказать, и плаху принесли к ней в комнату. Она заставила поставить ее в центре. Она грациозно подходила к ней, выглядя такой юной и невинной, что казалось, играет в детскую игру, которая называется казнью. Она положила свою голову на плаху, и так долго держала ее там, что дерево намокло от слез.

Потом она сказала, что устала и хочет немного поспать. Она уснула глубоким и мирным сном, едва коснулась головой подушки. Во сне ее рыжевато-каштановые волосы растрепались, лицо было спокойным, она улыбалась.

Во сне она видела свою кузину Анну, которая ласкала ее, как она это делала, когда Катерина была ребенком, и сказала ей, чтобы она ничего не боялась, потому что умереть очень легко. Резкая боль, а потом мир. Но Катерина не была спокойна, потому что, хотя она и не изменяла королю, когда была за ним замужем, она считала себя виноватой в том, что делала до замужества. Но кузина продолжала ее успокаивать, говоря: «Это ничего. Я была виновна больше, чем ты, потому что была честолюбива и очень горда. Я многим причиняла боль, тогда как ты никого не обижала, кроме себя самой».

Она успокоилась после этого сна. Катерина теперь знала, что так же, как и Анна, она ни в чем не виновата и не заслуживает смерти. Анну убили. Ее тоже убьют. Но умирают быстро, и бояться нечего.

Рано утром, когда ее разбудили, она сказала почти спокойно: – Я забыла, какой сегодня день. Теперь я знаю. Сегодня я умру.

Она шла медленно и с достоинством, как репетировала в комнате прошлым вечером, шла к тому месту у церкви, где шесть лет назад умерла Анна. Одета она была в черный бархат и выглядела очень бледной. Глаза ее были широко открыты, и она старалась уверить себя, что видит свою кузину, улыбающуюся ей сквозь туман, в который она сама скоро уйдет. Она шла и думала, что должна умереть, как королева, как это сделала Анна.

Ее сопровождала Джейн Рочфорд, которая должна была умереть вместе с ней. Джейн вела себя так же достойно, как и королева. Глаза ее смотрели спокойно, и сумасшествие оставило ее. Она с удовольствием ждала смерти, так как ей казалось, что только смертью можно искупить грех, совершенный ею против ее мужа.

Воздух в это раннее февральское утро был прохладным и влажным от реки. Все выглядело нереально. Катерина поискала глазами среди людей, собравшихся на ее казнь, дядю, и с удовольствием отметила, что его среди них нет.

Она произнесла короткую молитву, прося у Бога помочь ее бабушке. Она не стала молиться за Фрэнсиса и Томаса – они спали в мире. Интересно, чувствовала ли Анна легкость в сердце, когда смерть ее была так близко, чувствовала ли она своего рода экзальтацию?..

Катерина заявила, что хочет сказать несколько слов. На глазах у многих присутствовавших появились слезы, потому что в ней не было того высокомерия, которое характеризовало ее кузину, закончившую жизнь столь же трагически. В своем черном бархатном платье она выглядела такой, какой была – очень молоденькой девушкой, не виновной ни в каком преступлении, трагедия ее заключалась в том, что ей не повезло и в нее влюбился безжалостный человек, обладавший абсолютной властью. Некоторые вспомнили, что Анна была признана виновной специально подобранными присяжными, однако она имела возможность защищать себя, и это она сделала ясно, с достоинством и говорила одну правду. Таким образом, последующие поколения поверят в ее невиновность. Но у маленькой Катерины Ховард такой возможности нет. В нарушение закона Англии ее должны казнить без суда, открытого для всех, кто хотел бы на нем присутствовать. Поэтому его приговор можно было назвать одним словом – убийство. Некоторые спрашивали себя, что за человек их король, который второй раз за шесть лет посылает своих молодых жен на плаху. Они вспоминали, что Генрих был первым королем Англии, обагрившим плаху женской кровью и приговаривавший женщин к сожжению на костре. Неужели этот король сам настолько чист душой, спрашивали они себя, что осмеливается приговорить к такой ужасной смерти эту маленькую хрупкую девушку, почти ребенка?..

Она говорила, но голос ее был так тих, что ее трудно было услышать, и пока она говорила, слезы ручьем лились у нее из глаз, потому что говорила она о своем возлюбленном, Калпеппере, голову которого могли видеть все, кто шел по Лондонскому мосту.

Она пыталась заставить этих людей разделить ее любовь к этому молодому человеку, но она не могла рассказать им, как она встретила его и полюбила в Холлингбурне, когда он впервые вошел в ее одинокую жизнь.

– Я любила Калпеппера, – заявила она, пытаясь рассказать им, как он уговаривал ее не выходить замуж за короля. – Я скорее стала бы его женой, чем хозяйкой мира. И поскольку это моя вина, я и должна страдать за это. Я ужасно переживаю, что Калпеппер умер из-за меня.

Голос ее уже совсем не был слышен, и палач, глядя на нее, был охвачен грустью, думая о том, что ему предстоит сделать, – она выглядела очень молоденькой, почти ребенком. Он постарался взять себя в руки, но ему было не по себе, что именно он своими руками должен отрубить ей голову.

Она посмотрела на него глазами, полными слез, умоляя не медлить.

– Я умираю королевой, – воскликнула она, – но предпочла бы умереть женой Калпеппера. Бог, пожалей мою душу. Добрые люди, прошу вас, молитесь за меня…

Она упала на колени и положила голову на плаху не так красиво, как это делала, репетируя в комнате. Но это было так трогательно, что многие отвернулись, вытирая слезы, выступившие у них на глазах.

Она молилась, когда палач одним махом отрубил ей голову.

Сопровождавшие ее, с глазами, полными слез, поспешили закрыть ее бедное тело черной материей и унести, чтобы похоронить в часовне рядом с телом Анны Болейн.