Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

— Только подозревали? Почему же вы не спросили меня ине удовлетворили свое любопытство? Я бы вам сказал. Я живу с ней с того дня,как вы и Эшли Уилкс решили, что у нас с вами должны быть отдельные спальни.

— И вы имеете наглость стоять тут и хвалиться передомною, вашей женой, что вы…

— О, избавьте меня от вашего высоконравственноговозмущения. Вам всегда было наплевать, что я делаю, — лишь бы я оплачивалваши счета. Ну, а насчет того, что вы моя жена.., нельзя сказать, что вы былимоей женой с тех пор, как появилась Бонни, верно ведь? Вы оказались-, Скарлетт,неприбыльным предприятием: я только зря вкладывал в вас капитал. А вот вКрасотку Уотлинг капитал вкладывать можно.

— Капитал? Вы хотите сказать, что дали ей?..

— Правильнее было бы, наверно, выразиться так:«поставил на ноги», Красотка — ловкая женщина. Мне захотелось помочь ей, а ейнедоставало лишь денег, чтобы открыть собственное заведение. Вы ведь знаете,какие чудеса способна совершить женщина, у которой есть немного денег.Взгляните на себя.

— Вы сравниваете меня с…

— Видите ли, вы обе практичные, деловые женщины, и обепреуспели. Но у Красотки несомненно есть перед вами одно преимущество: онадоброе, благожелательное существо…

— Извольте выйти из моей комнаты!

Он не спеша направился к двери, иронически приподняв бровь.«Да как он может так меня оскорблять», — думала она с болью и яростью. Онтолько и делает, что принижает ее и оскорбляет: ее затрясло, когда онавспомнила, как ждала его домой, а он в это время пьянствовал и задирался сполицией в борделе.

— Убирайтесь из этой комнаты и не смейте больше входитьсюда. Я уже раз сказала вам это, а вы — не джентльмен и не способны понять.Отныне я буду запирать дверь.

— Можете не утруждать себя.

— Буду запирать. После того, как вы вели себя той ночью— такой пьяный, такой омерзительный…

— Зачем уж так-то, дорогая! Конечно же, я не был вамомерзителен!

— Убирайтесь вон!

— Не волнуйтесь. Я ухожу. И обещаю, что никогда большене потревожу вас. Это окончательно и бесповоротно. Кстати, я как раз думал, чтоесли вам слишком тяжело выносить мое безнравственное поведение, мы можемразойтись. Отдайте мне Бонни, и я не буду возражать против развода.

— Я никогда в жизни не опозорю свою семью и не стануразводиться.

— Вы довольно быстро опозорили бы ее, если бы миссМелли умерла. У меня даже дух захватывает при мысли о том, как быстро вы бы сомной расстались.

— Уйдете вы или нет?

— Да, я ухожу. Я и домой-то вернулся, только чтобысказать вам это. Я уезжаю в Чарльстон и Новый Орлеан и.., словом, это будетдолгая поездка. Я уезжаю сегодня.

— О-о!

— И забираю Бонни с собой. Велите этой дуре Приссиуложить ее вещички. Присси я забираю тоже.

— Вы не увезете моего ребенка из этого дома.

— Но это и мой ребенок, миссис Батлер. Едва ли выстанете возражать, чтобы я отвез ее в Чарльстон повидаться с бабушкой!

— Нечего сказать, с бабушкой! Да неужели вы думаете, япозволю увезти ребенка, чтобы вы там каждый вечер напивались и еще, может, дажебрали ее с собой во всякие дома вроде дома Красотки Уотлинг…

Он с такою силой швырнул сигару, что она вонзилась горящимконцом в ковер и в комнате запахло паленым. В мгновение ока он пересекразделявшее их расстояние и остановился рядом со Скарлетт — лицо его почернелоот гнева.

— Будь вы мужчиной, я бы свернул вам за это шею. Сейчасже могу лишь сказать вам — заткните свой чертов рот. Вы что же, считаете, что яне люблю Бонни, что я стану водить ее к.., мою-то дочь?! Боже правый, да вынастоящая идиотка! Вот вы тут изображаете из себя добродетельную маменьку, аведь кошка — и то лучшая мать, чем вы. Ну, что вы когда-либо сделали для своихдетей? Уэйд и Элла боятся вас до смерти, и если бы не Мелани Уилкс, они бы таки не узнали, что такое любовь и нежность. А Бонни, моя Бонни! Вы что, думаете,я хуже буду заботиться о ней, чем вы? Думаете, я позволю вам застращать ее исломить ей волю, как вы сломили волю Уэйда и Эллы? Черта с два, нет! Упакуйтеее вещи, и чтоб она была готова через час, иначе — предупреждаю: то, что произошлопрошлой ночью, — сущий пустяк по сравнению с тем, что я сделаю сейчас. Явсегда считал, что хорошая порка кнутом очень пошла бы вам на пользу.

Он повернулся на каблуках и, прежде чем она успела вымолвитьхоть слово, стремительно вышел из комнаты. Она услышала, как он пересекплощадку и открыл дверь в детскую. Раздался веселый, радостный щебет детскихголосов, и до Скарлетт донесся голосок Бонни, перекрывавший голос Эллы:

— Папочка, где ты был?

— Охотился на зайчика, чтобы из его шкурки сделатьсвоей маленькой Бонни шубку. Ну-ка, поцелуй своего любимого папку, Бонни, и тытоже, Элла.

— Дорогая моя, я не приму от тебя никаких объяснений ине желаю их слышать, — решительно заявила Мелани, осторожно положивхуденькие пальчики на дрожащие губы Скарлетт и заставляя ее умолкнуть. —Ты оскорбляешь самое себя, и Эшли, и меня, даже думая, что между наминеобходимы какие-то объяснения. Ведь мы трое.., как солдаты сражались вместе напротяжении стольких лет, так что мне даже стыдно за тебя: ну, как ты могла подумать,что досужие сплетни могут возвести между нами стену. Да неужели ты считаешь, яповерю, будто ты и мой Эшли… Какие глупости! Ведь я же знаю тебя, как никто вцелом свете! Ты думаешь, я забыла, как самозабвенно ты жертвовала собой радиЭшли, Бо и меня, — забыла все, что ты сделала, начиная с того, что спасламне жизнь, и кончая тем, что не дала нам умереть с голоду! Ты думаешь, я непомню, как ты шла босая, со стертыми в кровь руками за плугом, в который былавпряжена лошадь того янки, — шла, чтобы мне и моему ребенку было чтоесть, — а если я это помню, то как могу поверить всяким гадостям про тебя?Я не желаю больше слышать ни слова от тебя, Скарлетт О’Хара. Ни единого слова.

— Но… — Скарлетт запнулась и умолкла.

Ретт покинул город час тому назад с Бонни и Присси, и кпозору и злости Скарлетт прибавилось отчаяние. А сейчас, когда Мелани стала еезащищать, тогда как сама она, Скарлетт, чувствовала себя глубоковиноватой, — этого она и вовсе не в состоянии была вынести. Если бы Меланиповерила Индии и Арчи, оскорбила бы ее на празднике или хотя бы холодноприняла, она могла бы еще высоко держать голову и обороняться всеми видамиоружия, какие имелись в ее распоряжении. Но при воспоминании о том, как Мелани,стоя рядом с нею словно тонкий сверкающий клинок, помогла предотвратить еепадение в глазах общества, с каким достоинством, с каким вызовом смотрела онана всех, — Скарлетт понимала, что если быть честной, надо во всемпризнаться. Да, выплеснуть из себя все, начиная с тех далеких дней на освещенномсолнцем крыльце Тары.