Карты в зеркале - Орсон Скотт Кард

Королеве казалось, что время не властно над Медведем, но однажды он слег. К королеве прибежал испуганный слуга и прошептал:

— Медведь очень просит, чтобы вы пришли к нему.

Королева поспешила в его комнату и увидела: Медведь с мертвенно-бледным лицом лежит в постели и весь дрожит.

— Тридцать лет назад я решил бы, что у меня просто легкая простуда, и отправился бы кататься верхом, — сказал он. — Но, моя дорогая королева, сейчас это вовсе не простуда. Я знаю, что скоро умру.

— Чепуха, — отмахнулась королева. — Ты не умрешь!

Она старалась говорить уверенно, но понимала, что Медведь и в самом деле умирает и что его не обманули эти слова.

— Я хочу кое в чем тебе признаться, — сказал Медведь.

— Я знаю, в чем.

— Да?

— Как ни удивительно, я поняла, что тоже тебя люблю, — тихо произнесла королева. — Влюбилась на старости лет, подумать только! — со смехом добавила она.

— Но я хотел признаться вовсе не в этом. Я знал, что ты догадываешься о моей любви. В противном случае разве я бы пришел на твой зов?

На королеву пахнуло холодным ветром, и она вспомнила, как единственный раз в жизни позвала на помощь.

— Значит, ты помнишь, как я смеялся, когда меня называли Медведем, — проговорил он. — «Если бы они только знали!» — думал я.

Королева покачала головой.

— Разве такое возможно?

— Я и сам поначалу удивлялся, — сказал Медведь. — Но это правда. Давным-давно я повстречал в лесу мудрого старика. Я был тогда мальчишкой, к тому же сиротой. Когда я остался с ним, никто меня не хватился, и мы прожили вместе пять лет, до самой смерти старика. Но он успел научить меня магии.

— Никакой магии не существует, — привычно возразила королева, а Медведь засмеялся.

— Если ты говоришь о приворотных зельях или о заклинаниях против злых духов — ты права, все это глупые сказки. Но существует иная магия, которая помогает человеку превращаться в того, кем он является в душе. Мудрый старик, например, превращался в сову и летал по ночам, постигая тайны мира. У него была душа совы, и магия помогала ей воплотиться. Этой магии он и научил меня.

Медведя перестало трясти, но это было плохо — просто он больше уже не боролся с недугом.

— Я тоже заглянул в себя, чтобы узнать, кто я такой. Я отыскал свою тайную душу и позволил ей воплотиться. Твоя нянька сразу увидела это: только мельком взглянув на меня, она тут же поняла, что я — медведь.

— Значит, это ты убил моего мужа?

— Нет, — возразил Медведь. — Я сражался с твоим мужем и выволок его из дворца. Но перед лицом смерти ему открылось, кто он такой на самом деле. И его истинная душа воплотилась.

Медведь покачал головой.

— У ворот сада я убил волка, бросил его труп со сломанной шеей, а сам скрылся в холмах.

— Снова волк, — задумчиво сказала принцесса. — Но ведь он был таким красивым, ласковым мальчиком.

— Волчата иногда бывают красивыми и ласковыми, и все-таки из них вырастают волки, — сказал Медведь.

— А кто я такая? — спросила королева.

— Ты? — удивился Медведь. — Разве ты не знаешь, кто ты?

— Нет. Так кто же я? Лебедь? Или дикобраз? Сейчас я больше похожа на старую курицу. Кем я стала теперь? Знать бы, в какого зверя мне превратиться ночью!

— Да ты смеешься, — проговорил Медведь. — Я бы тоже хотел посмеяться, но мне трудновато дышать. Если ты сама не знаешь, кто ты, я не могу тебе подсказать. Хотя, думается…

Медведь вдруг умолк, по его телу пробежала судорога.

— Нет! — закричала королева.

— Не волнуйся, — сказал Медведь. — Я еще не умер. Так вот, сдается мне, что ты в душе — просто женщина и поэтому тебе не нужно было скрывать свою истинную душу. Нет, я не совсем верно выразился. Ты не просто женщина. Ты — прекрасная женщина.

— Ах ты, старый дурень, — сказала королева. — И почему мне никогда не приходило в голову выйти за тебя замуж?

— Ты мне льстишь, — сказал Медведь.

Однако королева кликнула священника, позвала всех своих детей и обвенчалась с лежащим на смертном одре Медведем. И ее сын, учившийся у него искусству быть королем, назвал его отцом и вспомнил, как в детстве к ним приходил большой медведь и играл с ними. Дочери королевы тоже назвали Медведя отцом, а королева назвала его мужем. Медведь смеялся и радовался, что теперь он не сирота.

А потом он умер.

Вот и вся история. Теперь вы знаете, почему над городскими воротами высится статуя медведя.

Перевод И. Иванова

В просвете между облаками появилось солнце, под его лучами ярко вспыхнули голубые и красные купола Гиреи. На мгновение Керу Чемриту показалось, что он видит Грит былых времен, о котором его дяди любили рассказывать по вечерам.

«Он красив только издали», — с горечью напомнил себе Кер.

Он знал, что по безлюдным улицам заброшенной столицы бегают бродячие псы, а в развалинах царского дворца живут крысы. Царь Грита давно уже перебрался в другую столицу — Новую Гирею, что лежит далеко на севере, среди холмов, куда не могут добраться вражеские армии. Пока не могут.

Облака затянули солнце, яркие краски померкли, заброшенный город снова стал серым и унылым.

Увидев, что к северу отсюда, по Хеттерской дороге, быстро скачет нефирийский дозорный отряд, Кер перевел взгляд на сочную зеленую траву холма, на котором сидел.

«Облака обычно предвещают дождь, только не в здешних краях», — подумал он.

Завидев нефирийских дозорных, он всегда старался думать о чем-нибудь другом. Сейчас, в месяце хрикане, еще слишком рано для дождей. Эти облака прольются дождями где-нибудь на севере; может, во владениях царя Высокогорья, а может, на обширных равнинах, которые зовут Западными Пустошами. Говорят, там носятся на приволье целые табуны лошадей, и эти вольные кони по первому зову везут тебя, куда нужно.

А в Грите дождей не будет до самого месяца дунса — еще недели три. К этому времени крестьяне успеют сжать и убрать пшеницу, да и сено высохнет, и его соберут в копны вышиной почти с холм, на котором сейчас сидит Кер.

Говорят, в прежние времена весь месяц дунс на громадных тяжелых повозках сюда приезжали жители Западных Пустошей. Эти люди покупали здесь сено, иначе зимой им было бы нечем кормить лошадей. Сам Кер никогда их не видел: и в этом году, и в прошлом, и в позапрошлом сюда являлись люди с востока и с юга. Их повозки были двухколесными, а возницы говорили не на языке людей Западных Пустошей, а на варварском фирдийском наречии. «Или фиртийском», — подумал Кер и засмеялся. Слово «фирт» было неприличным, и он не решился бы произнести его в присутствии родителей. Вот на каком наречии изъяснялись эти варвары!