Ратные подвиги Древней Руси - Владимир Волков

В нашей стране разрывные снаряды (пушечные гранаты) получили широкое распространение не ранее середины XVII в. Производство их стало возможно благодаря дальнейшему развитию русской металлургии. С этого времени выходят из употребления каменные ядра. В источниках сохранилось упоминание о цепных снарядах — ядрах «двойчатых на чепех», хранившихся среди других боеприпасов в апреле 1649 г. в Новгороде, по-видимому, уже достаточно давно, так как находившиеся вместе с ними «огненные ядра» пришли в полную негодность.

История русского ручного огнестрельного оружия начинается в конце последней четверти XV вв. Об этом свидетельствуют сообщение русского посла в Милане Георгия Перкамоты, датированное 1486 г. и находка относящихся к концу XV столетия двух древнейших образцов «ручниц», одно из ружей хранится в Ивановском краеведческом музее (длина ствола — 23 см, калибр — 3,1 см), второе — найдено в 1598 г. В. Т. Воронковым в 1958 г. на дне реки Лух (длина ствола — 24 см, калибр 2,2 см). Внешний вид этого оружия полностью опровергает предположение, высказанное Н. И. Гнатовским и П. А. Шориным о том, что к казенной части ствола первых образцов такого оружия крепился «металлический стержень, имевший то же назначение, что и современная ложа», который «при стрельбе брался под мышку».

Первые образцы ручного огнестрельного оружия, по-видимому, являлись некоторым подобием использовавшихся при обороне крепостей затинных пищалей, послуживших прообразом ружей с фитильным запалом. Тогда все они назывались «ручницами», и только позднее — самопалами и пищалями (наиболее распространенный обозначение такого рода оружия, предназначенного для стрельбы с рук имевшего уже замковые устройства), хотя термин «ручница» встречается в документах XVI и даже XVII вв.

Поскольку стволы первоначальных «ручниц» были кованными, изготовление их было доступно любому опытному кузнецу. Этим объясняется широкое распространение ручных пищалей в начале XVI в. Ими вооружались отряды пищальников, все стрельцы, большая часть конных и пеших городовых казаков, вольные казаки. «Вогненный бой» имели многие горожане и даже крестьяне, особенно на опасном южном порубежье. Таким образом, ручное огнестрельное вооружение стало непременной принадлежностью русской пехоты XVI–XVII вв.

Это оружие в довольно широких масштабах проникло также в конницу. Ряд отечественных историков (С. К Богоявленский и П. П. Епифанов) усомнились в справедливости утверждений о том, что русская конница XVI в. имела «исключительно холодное оружие», что «все достижения в личном вооружении воинов, в особенности введение огнестрельного оружия, шло мимо нее», что таким оружием она стала пользоваться лишь XVII в. Многие факты действительно свидетельствуют об обратном. Ручницами, самопалами, а в XVII в. пистолетами и карабинами, были вооружены не только конные стрельцы и казаки, но и многие помещики и их боевые холопы.

Сохранились бесспорные сведения об отрядах конных пищальников, выставлявшихся городами для участия в походах на Казанское ханство. Из 2000 пищальников, выставленных в 1545 г. Великим Новгородом, половина должна была служить в конном строю. По-видимому, на конях выступили в поход московские стрельцы, принявшие участие в сражении на Судьбищах 3–4 июля 1555 г., так как они были включены в состав рати И. В. Шереметева и Л. А. Салтыкова, предназначенной для действий в степи и состоявшей из конных полков. В 1587 г. на помощь осажденной татарами Крапивне выступили уже 5 тыс. «вогненова бою стрелцов на конях», входившие в состав армии И. В. Годунова, И. Л. Салтыкова и А. Я. Измайлова.

В разрядах, отражающих состав царской свиты во время больших походов того времени, постоянно упоминаются возглавляемые особыми головами отряды дворян «с самопалы». О существовании в русской поместной коннице отрядов, вооруженных огнестрельным оружием, свидетельствует и грамота ливенскому воеводе И. О. Полтеву 1595 г, в которой правительство предписывало ему посылать на станичную службу не только ливенских станичников, детей боярских и казаков, но и «детей боярских из городов, которые служат с пищалми по сту человек».

Вооруженные пищалями служилые люди «по отечеству» привлекались и к охране засек. Так, в 1598 г. в числе находившихся на «Черте» 1988 воинов («опричь сторожей засечных и опричь зборных людей») состояло 247 «детей же боярских конных с пищальми».

Сведения разрядных книг подтверждают сохранившиеся десятни 90-х г. XVI в.: в эти годы 294 помещика Ряжского уезда несли службу «с пищальми» под начальством шести сотников, а в Епифани вооруженных «вогненным боем» дворян оказалось 221 человек.

В писцовой книге Орловского уезда в трех станах отмечены поместья за детьми боярскими «за самопальными», а в Путивльском уезде был сформирован отряд «конных самопальников» из 502-х человек, в числе которых находилось 107 детей боярских, мелких помещиков.

Говоря о вооружении дворян и детей боярских, нельзя не упомянуть вооружение сопровождавших их боевых холопов Выступая на службу, военные слуги имели холодное и огнестрельное оружие. В то время как многие служилые люди еще пользовались саадаками и пистолетами или обходились в бою одной саблей, боевые холопы, как правило, имели пищали и карабины.

Впоследствии требования правительства к вооружению служилых людей по отечеству еще больше возросли. В ноябре 1637 г. в города Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Муром, Шацк, Арзамас, Калугу, Лихвин, Белев, Болхов, Карачев, Севск, Мещовск, Перемышль, Рыльск, Путивль, Мценск и Орел пришли царские грамоты с указом воеводам обращать более пристальное внимание на вооружение служилых людей. Власти не мог не тревожить тот факт, что «многие дворяне и дети боярские ездят на бой с одними пистоли, а к пистолем карабинов и долгих пищалей не держат». Между тем, в условиях полевого сражения такое пренебрежение к качеству оружия могло иметь самые печальные последствия: «и тот короткий бой (дистанция действенного огня из пистолета не превышала 20 саженей. — В. В.) к татарскому бою без карабинов худ и короток». Поэтому правительство предписывало, чтобы те дворяне, которые выступали в поход только с пистолетами, впредь имели с собой и другое огнестрельное оружие (пищаль или карабин), чтобы «с одним пистолем однолично никаков человек в полку не был». Служилым людям, как в старину выступавшим в поход с саадаком, было рекомендовано в качестве дополнительного оружия приобрести пистолет. Оговаривалось вооружение кошевых людей (обозной прислуги). Пока правительство еще не требовало вооружать «боярских людей в кошу» огнестрельныи оружием, считая достаточным наличие у них «добрых рогатин», с которыми обозники должны были «против басурмана стоять вооружась».

Несмотря на строгие предписания, многие служилые люди продолжали игнорировать их. В 1649 г. в рязанских станах на смотр с огнестрельным оружием выходило только немногим более трети дворян и детей боярских, тогда как «вогненным боем» обладало две трети их боевых слуг. Сохранялось тревожившее правительство увлечение помещиков пистолетами, действенными лишь в ближнем бою. Эта обстоятельство было отмечено во время дворянских смотров. Учитывая сложившуюся ситуацию, правительство в январе 1643 г. вновь потребовало, чтобы выступавшие в поход служилые люди помимо пистолетов имели карабины или пищали, а помимо саадака — пистолет («а которые дворяне и дети боярские ездят на бой с одними пистоли, а к пистолем карабинов и мерных пищалей не держат, и те б к пистолем держали карабины и пищали мерные… а которые ездят с саадаки, и у тех бы к саадаком было по пистолю или по карабину»). В этой же грамоте требовалось вооружать «пищалями долгими» и «карабинами добрыми» не только тех боевых холопов, которые сопровождали господ в сражении, но и тех, которые несли обозную службу. Зачастую власти, отчаявшиеся дожидаться выполнения этих условий, начинали выдавать помещикам, особенно южных пограничных уездов, казенное оружие, лошадей, порох и свинец.