Лето Гелликонии - Брайан У. Олдисс

По прошествии недели и двух дней со дня отъезда короля ЯндолАнганола, посланника Эсомбера и их свиты из Гравабагалинена королева МирдемИнггала сидела в своих покоях перед открытым окном, задумчиво глядя на узкую прибрежную полоску своих владений. Внезапно дверь с треском распахнулась и вбежала дочь королевы, принцесса ТатроманАдала, о чем-то радостно и возбужденно крича и весело приветствуя мать.

Татро была на полдороге от двери к креслу матери, когда взгляд МирдемИнггалы, брошенный из-под спутанных волос и исполненный небывалой злобы, пригвоздил девочку к месту.

– Мама? Можно мне с тобой поиграть?

На мгновение королева увидела перед собой лицо короля-мужа - настолько были похожи дочь и отец. Что еще принесет с собой отравленная кровь Анганолов - новые беды в будущем? Королева злобно прикрикнула на Татро:

– Пошла вон, маленькая ведьма!

Изумление, обида, злость, потрясение, испуг - все это мгновенно пронеслось по лицу девочки. Она покраснела, черты ее словно бы набрякли и расплылись, и она залилась слезами.

Не в силах терпеть душераздирающие звуки, королева королев вскочила на ноги и босиком бросилась к ребенку. Рывком развернув девочку лицом к дверям, она крепко схватила ее за плечи и, вытолкав в коридор, с силой захлопнула за ней дверь. Потом силы вдруг оставили королеву, она прислонилась спиной к стене, прижала руки к лицу и разрыдалась.

Выплакавшись, королева почувствовала себя лучше. Разыскав девочку, она попросила у нее прощения и приласкала ее. Усталость в ней сменилась бодростью. Набросив мантию из сатара, королева спустилась вниз и вышла на воздух. Немедленно были доставлены ее носилки с золоченым троном и балдахином, защищающим ее от полуденного гравабагалиненского солнца, припекающего немилосердно. Послушные фагоры с отпиленными рогами осторожно подняли носилки и двинулись к морю. Вместе с ними в путь пустились мажордом СкафБар, принцесса Татро с нянькой и служанка няньки с игрушками принцессы и ее веселыми книжками.

Вскоре участникам маленькой процессии - а королеве с возвышения ее трона чуть раньше - открылось море. В этот час никто из придворных не сопровождал их. Фреир был благосклонен к купальщикам и светил вполсилы, заслоняясь вершиной скалистого утеса, слабосильный же Беталикс сиял в зените.

Ленивые волны, новенькие и отливающие глянцем, словно в первый день сотворения мира, одна за другой накатывали на берег, лишь на короткий миг являя пенные курчавые гребешки. Неподалеку от берега, на камнях острова Линен, маняще шумел прибой. От недавнего ливня ассатасси не осталось и следа, о них можно было забыть до будущего года.

Спустившись с носилок, МирдемИнггала некоторое время постояла на песке, оглядываясь по сторонам и любуясь природой. Четверка анципиталов неподвижно застыла по бокам от трона. Принцесса Татро уже подняла суету и крик, приказав нянькам и служанкам строить для нее «самый что ни на есть крепкий песчаный дворец» и сама принявшись за постройку, недовольная неловкостью подчиненных, в общем всячески репетируя роль, которую ей уже довольно скоро предстояло играть в жизни, эдакое «пианиссимо-грандиссимо». Быстрым, свободным и решительным движением королева освободилась от платья. Свет солнц обласкал ее умащенное благовониями тело.

– Подожди меня, мама! - крикнула Татро.

– Я ненадолго, - ответила дочери королева и, бегом добравшись до воды, ринулась в манящие волны.

Едва оказавшись в прозрачной соленой воде, рожденное на суше создание мгновенно словно бы обернулось рыбой с длинным раздвоенным хвостовым плавником, такой же гибкой, как рожденные в море существа, и почти такой же быстрой. Сильно разгребая воду руками и волной изгибая тело, королева проплыла мимо темной массы рифа Линен и остановилась, только когда бухточка осталась далеко позади. Побережье, вид на которое открылся слева, поворачивало к морю, создавая вместе со скалой Линен ощущение относительной укромности. Королева МирдемИнггала призывно крикнула. Почти тотчас вокруг нее появились дельфины - добрые друзья, с кем ей никогда не надоедало разговаривать.

Ее призывом был сладкий и манящий запах женщины. Достаточно был выпустить в воду капельку мочи, как серебристые тени немедленно принимались кружить около нее, быстро сужая круги, подплывая все ближе и ближе и замедляя свой бег настолько, чтобы она могла, как только ей того захочется, надежно опереться на спины двух своих приятелей, устроившись словно на золоченом троне.

Такой чести удостаивались не все морские обитатели - только избранные осмеливались подплывать к королеве. Всего ее приближенных насчитывалось двадцать один. За пределами этого круга оставались многочисленные придворные, не менее шестидесяти пяти голов. Лишь в редких случаях придворным наружного круга разрешалось присоединиться к кругу внутреннему и приблизиться к ней. Свою свиту, плавающую за пределами внешнего круга придворных, МирдемИнггала даже не бралась пересчитать. Возможно, их было около тысячи трехсот сорока пяти, а то и больше. Там были матери и дети, а также молодые самцы, все составляющие один косяк - как догадывалась МирдемИнггала.

По большому наружному кругу стаю все время стерегла от возможной опасности особая охрана. Королева королев своими глазами видела этих стражей всего считанные разы и, всякий раз испытывая от соседства с ними растерянность, вместе с тем понимала, что сторожей должно быть не меньше, чем дельфинов в основном косяке. В морских глубинах таились враги дельфинов - очевидно, ужасные и внушающие страх, коль из-за них принимались постоянные меры предосторожности. В обязанности сторожей входило охранять двор и молодняк косяка и немедленно оповещать всех при первых признаках приближения опасности.

Своим водоплавающим друзьям королева МирдемИнггала доверяла больше, чем спутникам-людям; но, как и в любых взаимоотношениях между живыми существами, что-то приходилось скрывать, о чем-то умалчивать. И как королева не могла поделиться с дельфинами своими переживаниями на суше, так и они скрывали от нее нечто пребывающее в глубинах, что-то темное, находящееся за пределами ее понимания. Не понимая сути тайны морских обитателей, она вместе с тем ощущала исходящую от этой тайны суровую музыку, не обещающую пощады.

Ближний круг придворных обращался к ней на своем музыкальном напевном языке. Раздающийся близ ее рук писк дельфинов был мелодичен и приятен для слуха - главный смысл сказанного ими был ей доступен, ибо вне всякого сомнения она была принята как королева не только на суше, но и на море. Так говорили ей ее приближенные, но откуда-то из морских далей доносились и другие голоса, незнакомые и наполненные чрезвычайной озадаченностью и болезненным сомнением.

– Кому принадлежит этот голос, друзья мои, мои верные подданные?

В ответ дельфины поднимали улыбающиеся морды и целовали ее плечи. Каждого из ближайших придворных она знала в лицо и давно уже наградила их именами.

Что-то беспокоило хвостатых созданий. Расслабившись, королева попыталась окружить себя ореолом спокойного понимания и уверенности, распространившихся в воде с выделениями ее желез, как чуть раньше - струйка мочи. Вместе с дельфинами она погрузилась в глубину, к холодным водяным слоям. Подданные кружили около нее, изредка благодарно касаясь ее своей нежной кожей.