В поисках солнца - Мария Дмитриевна Берестова

Дерека есть какие-то железные основания сомневаться в искренности Руби.

Илмарт не только осознал факт игры, но и увидел общее направление, поэтому кивнул с одобрением.

Олив, наблюдавшая за Райтэном, заметила, как он тревожно и быстро взглянул на сестру — проследив за этим взглядом, Олив обнаружила, что подскочившая Тэнь явно готова выступить против варианта с побегом. Взяв Тэнь за руку, Олив принялась что-то тихо ей втолковывать, успокаивая.

Руби же попросту замерла, лихорадочно просчитывая вероятности. Она была абсолютно уверена, что вариант с побегом ей не предложат из опасений перед конфликтом с её отцом — и теперь не знала, как реагировать.

Попросту отклонить предложение — всё равно, что признаться в лицемерии, ведь она сама только что просила отпустить её и помочь выйти из игры.

Принять предложение и сдать отцу, чтобы тот побег предотвратил, — всё равно, что признаться, что она играет на стороне отца.

Принять предложение и ничего не сказать отцу — значит, придётся бежать, что ломает ей всю игру.

Она не успела просчитать все вероятности, потому что, помолчав несколько секунд, Дерек с издевательской насмешкой в голосе добавил:

— Побег с имитацией твоей смерти, конечно. Чтобы отец не искал.

Руби вскинула на него изумлённые глаза: план стал выглядеть запредельно самоубийственным. Ведь, если отец поверит, что она погибла в ходе побега, организованного супругом, — даже разбираться не станет, попросту уничтожит всех хотя бы отдалённо причастных.

Лицо Дерека выглядело непривычно жёстким; на нём не было и тени привычной солнечной лёгкости, напротив, в бороде пряталась холодная, злая усмешка.

И по этому непривычному, хищному выражению его лица Руби поняла: он догадался. Догадался, что она сейчас играет, и непринуждённо достроил к её интриге ещё один уровень: свой. Притворился, что поверил в её игру, и выдал провокацию, на которую в рамках затеянной ею игры она может отреагировать лишь одним образом.

Если исходить из данных ею самой вводных — что они все стали ей дороги — то она не может принять предложение, которое столь очевидно подставит их под гнев отца. У неё в рамках выбранной линии есть один путь: отклонить это предложение и принять тот статус-кво, который они имели на данный момент.

— Но ведь отец… этого просто так не оставит… — непослушными губами проговорила Руби, лихорадочно придумывая, как выпутаться из собственной интриги, которая неожиданно сыграла против неё же.

— О! — насмешливо отреагировал Дерек. — Мы справимся, не переживай.

— Твой отец тоже не бессмертен, — неожиданно вмешался от окна Илмарт.

Руби резко повернулась к нему.

Сложив руки на груди, Илмарт смотрел на неё прямо и спокойно. Он выглядел как человек, готовый реализовать свои угрозы, — и Руби невольно дрогнула, вспомнив, как его рука сжималась на её горле.

Ей сделалось страшно; и от того, что он мог бы и впрямь предпринять попытку убить её отца и преуспеть в этом, и от того, что в ходе такой попытки он, скорее всего, умер бы сам, и что, возможно, такая попытка вылилась бы и в смерти всех присутствующих — и Райтэна, и Тэнь, и Дерека. А Руби, с одной стороны, конечно, играла прямо сейчас, делая ставку на этом «вы мне стали дороги», но, с другой, строила эту игру на реальных основаниях, потому что все они — кроме Олив — действительно были ей дороги.

— Такие вещи не стоит произносить вслух, — тихо отметила Руби, лихорадочно взвешивая, какова вероятность того, что они действительно решатся на покушение.

— Отчего же? — мягко переспросил Илмарт, разомкнул руки и сделал несколько неспешных шагов к столу. — Я в кругу друзей, и никто из присутствующих не передаст моих слов дальше, ведь так?

Он смотрел на Руби прямо и насмешливо, и Руби поняла, что он тоже видит её игру насквозь, и тоже достраивает свои уровни к её интриге: не так, как Дерек, который попросту загнал её в угол, вынуждая принять статус-кво, а иначе, провоцируя с целью оценить.

Руби могла бы передать его угрозу отцу, и это, скорее всего, закончилось бы для Илмарта плачевно: его бы попросту тихо убрали. И это лишило бы и Руби, и её отца возможности наладить когда-либо контакт с Тогнарами.

Возможно, оценив перспективы, отец отказался бы от убийства, но выслал бы строгое предупреждение — что однозначно свидетельствовало бы в пользу того, что Руби с ним в сговоре.

Итак, она не могла передать его слова отцу, не разрушив всю игру; и уже самим тем, что она будет молчать, она свидетельствовала, что ведёт эту игру.

И тут с Руби случилось то, чего не случалось с нею никогда раньше, — она запуталась.

В просчёте своих вероятностей она безнадёжно запуталась, потому что перестала понимать уровень игры.

Она не смогла просчитать, что ей следует теперь сделать: принять предложение о побеге — или отклонить, проглотить угрозу отцу — или возмутиться, сказать, что любит отца. — или откреститься от него. Ей теперь казалось, что на любом из путей, что она выберет, она проиграет, потому что противники её разыгрывают ситуацию на уровнях, ей недоступных. И тогда она решила попробовать выкрутиться чисто женским способом.

Бросив беспомощный взгляд на Райтэна, она тихо призналась:

— Я не знаю. Я запуталась. Я уже ничего не понимаю, — хлопнула она ресницами и прибавила слёз в голос, затем попросила: — Пожалуйста, скажи, что мне теперь делать? Тэн, пожалуйста!

Райтэн так и не понял, с чего Дерек и Илмарт решили, что Руби неискренна, но решил довериться друзьям — потому что полагал, что их опыт в интригах помогает им видеть то, что незаметно ему. Поэтому на эти мольбы он ответил вполне невозмутимо:

— А зачем что-то делать, Руби? Ты хотела получить образование — учись. Не вижу смысла что-то менять.

— Или у твоего отца иные планы? — неожиданно вмешался в дело Дерек.

Руби перевела на него взгляд.

У отца, определённо, были иные планы, включавшие их переезд в столицу. Но предложить этот переезд должен был Райтэн — чтобы помочь измученной Руби наладить отношения с отцом.

Теперь же, очевидно, о таком варианте развития событий можно было забыть.

— Мы смогли бы предложить тебе лучшее решение, — невозмутимо добавил Илмарт, обходя стол и вставая по другую сторону от Райтэна, — если бы ты нам рассказала, в чём именно заключался план твоего отца.

Руби нервно сглотнула. Она по-прежнему не могла разобраться в вероятностях, поэтому решила вступить на зыбкий путь высказывания вполне себе правдивых утверждений.

— Я у отца единственный ребёнок, — тихо заметила она. — И, поскольку я женщина, он посчитал, что придать политических