Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2 - Александр Дмитриевич Григорьев

колени доску, а на нее тетрадь, и одевшись предварительно от холода в малицу. Он пропел мне две старины: 1) «Камское побоище» и 2) «Три поездки Ильи Муромца». Знал он их твердо. Кроме пропетых, он знал еще хорошо старины: а) «Иван Годинович», б) «Бой Добрыни с Дунаем» и в) «Первую поездку Ильи Муромца»; а также г) «Садко». Последнюю старину он знал сходно со сказителем Садковым из деревни Немнюги (см. выше), с концом, но уже не помнил, как Садко останавливался на море. Первых старин я не стал записывать, так как они у меня были уже в той же редакции (так как шли от того же источника — старика Прони), а «Садко» я не имел времени записать, так как надо было отправляться на оставленный в устье реки Абрамовки ка́рбас. Кроме того, он знал плохо или слышал только старины: а) «Дюк Степанович», б) «Потык», в) «Неудавшаяся женитьба Алёши Поповича», и г) «Илья в погребе». Старинам он научился от нижских (по тамошнему: «ни́ських») же сказителей Прони (Прокопия) и Миколая (Николая) Шуваевых, которые были родными братьями, его отцу Григорию приходились двоюродными братьями, а ему самому двоюродными дядями. У Прони остался сын Федор, а у Миколая сын Офанасей, которые, по уверению его, также хорошо знают старины (может быть, и не по одному десятку); но во время моего пребывания в деревне Ниже я не застал их там, так как они были в селе Койде: Федор строил винную лавку, а Офанасей был занят какой-то другой работой; в Койду же я не мог попасть из-за многодневного противного бурного ветра.

303. Камское побоище

А-й из-за Дону-Дону — Дунай-Дунай! —

Поднималса вор-собака Кудрёванко-царь

И пот тот же стольний красён Киёф-грат.

В ёго сорок царей, сорок цяревицей,

5. И сорок королей, сорок королевицей;

И со тем же со сыном он со Коршуном,

И со тем же со зятём он со Коршаком.

И пот каждым царём силы — по сороку тысицей,

И пот каждым королём — по сорок тысицей;

10. Под любимым-то сыном — триста тысицей,

Под любимым-то зятём — двести тысицей;

Под самим Кудрёванком — цисла-смету нет.

И потходили они пот красён Киёф-грат

И розоставили шатры чернополотнены:

15. И приумолкла (так)луна да светла месечя,

И закрыло-де свет да соньця красного

И от того-де от пару лошадиного

И от того-де от духу от тотарьского.

А-й говорыл-де-ка тут да Кудрёванко-царь:

20. «Уш вы ой еси, мои да слуги верныя!

Ишша хто из вас бывал да на Светой Руси?

Хто умеёт по-руськи рець гово́рити?

А хто можот же ныньце послом по́словать?»

Говорыл-де-ка Вася-королевиць млад:

25. «Я бывал-де-ка, Вася, на Светой Руси,

Я умею по-руськи рець гово́рити.

Я могу-де-ка, Вася, послом пословать!»

И говорил же веть тут да Кудрёванко-царь:

«Ты садись-ко-се, Вася, на рыменьцят стул;

30. Ты пиши-ко ёрлоки да скорописьцяты,

Ты пиши-набивай да красным золотом;

Ты садись-ко-се, Васька, на добра коня,

Ты вези ёрлоки да ф красён Киёф-грат».

И тут где-ка Васька не ослышылса;

35. Он садилса-де-ка Васька на ременьчят стул;

Он писал ёрлоки да скорописьчяты*,

Он писал-набивал да красным золотом;

Он скоре же того да запецятывал.

И садилса тут Васька на добра коня,

40. Он поехал-де Вася ф красён Киёф-грат.

Он полём-то едёт, не дорогами;

И в город заежжаёт не воротами, —

Мимо те он мимо стены городовые,

Мимо круглы-ти башни наугольния,

45. Он прямо ко Владимеру на шырокой двор.

Он поставил коня да середи двора

И не приказана коня да не привязана,

Он сам-де пошол да светлу светлицю.

Он двери отпират да с пяты на пяту,

50. Запираёт он двери скрепка-накрепко,

Он не кстит-де своёго лиця черного,

Он с князём Владимером не здоровалса,

А кнегины Опраксеи целом не бьёт,

Он князям-боярам головы не гнёт;

55. Он клал ёрлоки да на дубовой стол,

И стал-де во место во посыльнёё

Да ко той он к ободверинки дубовое.

И говорил-де-ка тут да фсё Владимёр-княсь:

«Уш ты ой ес<т>ь, стар казак Илья Муромечь!

60. Ты бери-ко ерлыки да скорописьчеты,

Ты бери ерлыки да роспецятывай

И роспецятывай ерлыки да фслы<у>х процитывай!»

И тут-де Илейка не ослышылсэ;

Он брал ёрлоки да скорописьцеты,

65. Он цитаёт ёрлоки да скорописьцеты,

Он цитал ёрлоки да головой качят:

«А-й ишша грозно нынь у вора написано

Да и страшно у собаки напечятано:

“Уш я Киёф-от грат да я ф полон возьму,

70. Уш князя Владимера под мець склоню,

Я кнегину Опраксию за сибя возьму,

Уш я Божьи-ти церькви фсе под дым спушшу,

Я цесны-ти манастыри фсе ро́зорю,

Я над че́сныма вдовами да надругаюсе”».

75. И говорыл тут-де Владимёр таково слово:

«Уш ты ой еси, Васька-королевиць млад!

Уш ты дай-ко-сь нам строку хош на тры года!»

Не даваёт Васька строку-ту на тры года.

«Уш ты дай-ко-сь нам строку хош на тры месеця!»

80. И не даваёт Васька строку на тры месеця.

«Уш ты дай-ко-сь нам строку хош на двенаццэть дён.

Да бесрочьних на земли веть прежде не было!

Мы пойдём нынь на дело-то на ратноё

Да на то побоишшо на смертноё,

85. Да веть надобно же веть тут нам покаецьсе

И покаецьсе нам да причеститисе!..»

Даёт им Васька строку на двенаццать дён.

И пошол-де-ка Васька ис светлой грыдьни,

Он садилса-де-ка Васька на добра коня,

90. И уехал он во силу да во неверную.

И говорыл где-ка Владимёр таково слово:

«Уш ты ой еси, стар ка́зак Илья Муромець!

Ты бери-ко-се трубочку подзорную;

Мы пойдём-ко с тобой да на высок балхон,

95. Мы посмотрим-ко силу-ту неверную».

И брал тут Илейка трупку подзорную.

И выходят они да на высок балхон,

И смотрели да по чисту полю

И во фсе