Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699 - Михаил Михайлович Богословский

к нему, думному дворянину Ивану Петровичу Савелову, и к дьяку с милостивым словом и с похвалою»[830].

XXII. Заготовка лесных материалов для казенного строения кораблей

Казенными средствами адмиралтейства предстояло построить адмиралтейский двор и в первую очередь 6 кораблей и 40 малых судов «бригантин», или, по тогдашнему произношению, «бриган-тиров». Под «кораблями» разумелись в тогдашней морской терминологии суда длиной от 122 до 136 футов, шириной в 35 футов, с вооружением в 60 пушек[831]. Бригантинами назывались небольшие суда вроде галер, первоначально с одной только мачтой, приводившиеся в движение, как и галеры, длинными тонкими веслами. В XVI в. в Венеции бригантины строились размерами в длину футов 50, в ширину футов 10 и около 3 футов глубиной, с 14 веслами. Название свое они получили от небольших судов, на которых промышляли на Средиземном море морские разбойники, бриганты[832]. Лесной участок на казенное кораблестроение с дубовым и сосновым лесом был отведен по левому берегу реки Воронежа в Воронежском и Усманском уездах, по левым притокам Воронежа речкам Ивнице и Желватке, в урочищах сел Песковатого, Пчельников и Ступина[833]. Заготовительные работы на этом участке, как сообщали думный дворянин Савелов и дьяк Павлов, шли уже оживленным темпом в мае 1697 г. еще до полного завершения лесной разверстки. «По тому нашему… отводу, — читаем мы в их отписке в Москву, — на корабельное и бригантинное строение… плотники и работники леса рубят, и пилуют, и заготавливают, и те заготовленные леса из лесов почали возить на Воронеж и складывают на отводных указаных местах»[834].

Для постройки казенных кораблей и адмиралтейского двора надлежало сосредоточить необходимый контингент рабочей силы двух видов: во-первых, надо было собрать работников для эксплуатации лесных материалов: для рубки, пилки и вывоза деревьев на верфь, и, во-вторых, собрать мастеров-специалистов: плотников и других, для самой постройки судов. Те и другие, и простые работники, и плотники-специалисты, собирались путем казенного набора, «посохи», причем поставка простых работников падала преимущественно на население уездов Воронежского края, а к поставке плотников и других ремесленных людей, например прядильщиков для выделки канатов, трепальщиков для обработки пеньки, привлекалось население также и других местностей государства: Калуга, Тула, Рязань, Коломна, Нижний, Галич, Вологда[835]. Грамотой из Разряда, полученной 4 марта 1697 г., воронежскому воеводе Савину Горчакову было предписано набрать из Воронежского уезда 350 работных людей с лошадьми и с топорами, «которым на то строение всякие лесные припасы рубить и возить», да 250 человек плотников, «которым те корабли и суды и адмиралтейский двор строить». Грамотой от 17 июля было велено сменившему его на воеводстве Дмитрию Полонскому собрать с Воронежского уезда работников и плотников уже тысячу человек. Весь лесной участок, отведенный на казенное кораблестроение, был подразделен на пять частей, порученных особым для того назначенным дворянам: Ивану Зиновьеву, Григорию Грибоедову, Павлу Бохину, Якову Жеребцову и Алексею

Грамотину, с тем чтобы у каждого было по 200 человек работных людей. С октября 1697 г. над этими пятью дворянами был поставлен присланный из Москвы стольник князь Николай Иванович Лихудьев, сын одного из знаменитых основателей Московской славяно-греко-латинской академии Иоанникия Лихуда[836].

Воронежский воевода, как и воеводы и приказные люди других городов Воронежского края, — усманский, сокольский, белоколодский, коротоякский, костенский и др. — испытывали большие затруднения при сборе работных людей, приходившихся на их уезды: не удавалось собрать положенного числа, всегда по разным причинам обнаруживался более или менее значительный недобор. Воронежский воевода вместо положенной с его уезда тысячи мог собрать только 677; собрать тысячу оказалось невозможным потому, что все тяглое население Воронежского уезда по переписным книгам 1678 г. исчислено было в 1244 человека, и из этого числа после составления книг 100 человек были перечислены в другие уезды, да 164 человека из-за помещиков, и из-за вотчинников, и из-за монастырей бежали на Дон и в иные города, так что, если бы в точности исполнить указ, пришлось бы исчерпать все население уезда целиком. Вот почему за недостатком работников из тяглого населения — крестьян, бобылей и задворных людей — приходилось привлекать к работам низшие слои служилого класса, людей городовой службы, ту служилую мелкоту, которой были набиты эти южные уезды и которая условиями быта, по крайней мере в мирное время, мало чем отличалась от крестьян и бобылей. В октябре 1697 г. предписывалось, если работных людей, положенных с Усманского уезда, против указного числа недостанет, высылать к кораблестроению самих помещиков и вотчинников «с лошадьми и с топорами, и с запасы тотчас же, чтоб указное число 103 человека были все сполна». Если кто из них ухоронится, держать в тюрьме жен и детей их, пока они сами не объявятся в Воронеж[837]. Тогда же, в октябре 1697 г., к строению адмиралтейского двора высылались из Воронежского уезда боярские дети городовой службы. Подьячему, командированному из Воронежа для такой высылки в Чертовицкий стан этого уезда, приказано было выслать в Воронеж «того стану детей боярских городовой службы всех до одного человека с подводы и с запасы, с топоры и с лопаты… а было б у них у всякого человека по лошади, а не вдвое лошадь», т. е. не по одной лошади на двоих[838]. В середине ноября велено было выслать к кораблестроению и к строению адмиралтейского двора служилых людей городовой службы: из Воронежа 100, из Усмани 300, из Сокольска 100, из Землянска 400, из Белоколодска 112, всего 1012 человек. Но так как и этого служилого элемента вследствие значительного недобора их не хватало, то в следующем, 1698 году, стали выходить распоряжения о высылке не только самих служилых людей, но и их несовершеннолетних детей, недорослей, которые должны были ехать с отцами и помогать им при лесных работах[839]. Но распоряжение о высылке недорослей не достигало цели: воеводы, исполняя указ формально, стали, как жаловался на них адмиралтеец А. П. Протасьев, высылать недорослей, «ребятишек самых малых, истинно многие лет по семи и по осми», притом высылали их без топоров и без лошадей: «про топоры и про лошадей сказывают, что взяли с собою из домов их отцы и братья»[840].

Главной причиной постоянного недостатка работных людей было их бегство. Легко представить себе, какое недовольство среди этого южного воронежского или усманского земледельческого люда, крестьянского и служилого, по существу того же крестьянского, должны были возбуждать эти беспрестанные наборы, эти вызовы к тяжелым лесным работам и к постройкам неведомо зачем нужных кораблей, которых раньше никогда в тех местах не строили.