No Logo. Люди против брэндов - Наоми Кляйн

Перед теми, кого не устраивает бурный рост власти частных корпораций, стоит чрезвычайно важная задача: научиться действовать не только в качестве оппозиции, но и найти другие способы организации общества, способы, которые существуют вне рамок битв, бушующих между добром и злом. В контексте современной ситуации это очень значимая задача. Нападения террористов на

США и налеты США на Афганистан возвестили эру идеологической поляризации, невиданной со времен «холодной войны». На одной стороне Джордж Буш, заявляющий «вы либо с нами, либо с террористами»; на другой — Осама бен Ладен, утверждающий, что «эти события разделили мир на два лагеря — лагерь правоверных и лагерь неверных». Антикорпоративные и продемократические активисты должны показать абсурдность этого дуализма и настаивать на том, что вариантов для выбора больше, чем два. Мы можем распространять молву о существовании нехоженых путей, непринятых вовремя правильных решений, непроработанных альтернатив. Индийский писатель и активист Арундхати Рой написал после 11 сентября: «Люди мира не обязаны выбирать между талибами и правительством США. Вся красота человеческой цивилизации — наше искусство, наша музыка, наша литература — лежит вне этих двух фундаменталистских, идеологических полюсов». На этом экзамене, где из нескольких предложенных смертельных вариантов ответов предлагается выбрать один, следует ответить «ни один из перечисленных».

Еще задолго до 11 сентября в недрах антикорпоративного движения росло осознание того, что внимание надо переключать с «разъездов по саммитам» именно на формулирование и разработку альтернатив существующему мировому порядку. Уже больше года звучат голоса, во многом ставящие под сомнение символические атаки на отдельные корпорации и встречи глав государств и правительств мира «на высшем уровне». Это голоса тех, кто опасается, что прежние баталии — с битьем витрин McDonald's и стычками с полицией — начинают выглядеть как театрализованное представление, совершенно изолированное от проблем повседневной жизни. И в самой «войне символов» есть много такого, что не приносит удовлетворения: ну, разлетаются вдребезги витрины, ну, митинги случаются во все более отдаленных местах — ну и что? Это лишь символы, фасады, образы.

Реакцией на происходящее стало новое настроение нетерпения, настойчивое желание выстроить альтернативные подходы в социальной и экономической жизни, обращающиеся к самим корням социальной несправедливости — от земельной реформы в развивающихся странах до репараций за рабство в США и демократического участия масс в местном самоуправлении во всем мире. Центр внимания перемещался с саммитов на такие формы непосредственных действий, с помощью которых можно стараться удовлетворять насущные потребности людей — в пище, воде, жилище, лекарствах, электричестве. Это выражалось множеством разных способов в разных регионах.

В Индии это означает назло транснациональным фармацевтическим компаниям производить дешевые лекарства-дженерики от СПИДа для всех развивающихся стран. В Италии — оккупировать десятки заброшенных зданий и превращать их в доступные жилищные комплексы и оживленные культурные центры. Этот же дух прослеживается в действиях Движения безземельных крестьян Бразилии, которое захватывает запущенные сельскохозяйственные угодья и устраивает там фермы, рынки и школы под лозунгом Ocupar, Resistir, Producir — «Займи, окажи сопротивление, производи».

Быстрее всего этот дух прямых, целенаправленных действий распространяется, пожалуй, в Южной Африке. Со времени введения в 1993 году всеобъемлющей программы приватизации там было потеряно полмиллиона рабочих мест, ставки заработной платы для беднейших 40% работающего населения упали на 21%, плата за воду в бедных регионах выросла на 55%, а за электричество даже и до 400%. Многим пришлось употреблять загрязненную воду, что вызвало вспышку холеры, охватившей 100 000 человек. В Совито каждый месяц отключают электричество в 20 000 домов. Перед лицом этой системы «экономического апартеида», как называют приватизацию многие южно-африканские активисты, безработные в Совито стали подключать своим соседям отключенную властями воду, а Комитет по электрическому кризису незаконно подвел отключенное ранее электричество к тысячам домов.

Где бы это ни происходило, теория за такими вызывающими прямыми действиями одна: политическая активность больше не может быть лишь констатацией инакомыслия. Она должна стать действием, направленным на улучшение жизни людей, — там, где они живут, и прямо сейчас.

Перед этим движением стоит вопрос: как преобразовать эти мелкие, нередко скоротечные начинания в более широкие, более устойчивые социальные структуры? Попыток ответить на него много, но самая грандиозная из них — ежегодный Всемирный социальный форум (World Social Forum), стартовавший в январе 2001 года в бразильском городе Пуэрто-Алегре. Оптимистичный лозунг ВСФ — «Другой мир возможен!», а задуман он был как шанс для нарождающегося движения перестать кричать, против чего оно выступает, а начать формулировать, за что. В первый год проведения форума 10 000 человек посетили более 60 докладов, десятки концертов и 450 практикумов. Это конкретное место было выбрано потому, что в городе Пуэрто-Алегре и в штате Rio Grande do Sul у власти находится Бразильская рабочая партия (Partido dos Trabalhadores, PT), всемирно известная своими социальными инновациями и широким вовлечением общественных движений и групп в процесс демократического самоуправления.

Впрочем, Всемирный социальный форум — не политическая конвенция; там никто никому не дает директив, там не принимают официальных решений и не имеют стремления организовать разрозненные части движения в политическую партию с иерархической властью и местными ячейками. В каком-то смысле это и делает движение таким не похожим на все, что было создано до сих пор. Благодаря Интернету, ныне для мобилизации масс практически не нужна бюрократия, а организационная иерархия сведена к минимуму. Принудительное единогласие и тщательно разработанные манифесты отходят на задний план, а вместо них появляется культура непрерывного, мало структурированного и порой маниакального обмена информацией. Хотя отдельные интеллектуалы и ведущие организаторы могут способствовать формированию четких идей для вышедших на улицы людей, они никоим образом не обладают властью или даже механизмом направить этих людей в ту или иную сторону. Это, если говорить совсем откровенно, даже трудно назвать «движением». Это тысячи отдельных движений, замысловато связанных друг с другом: так гиперссылки в Интернете связывают между собой разнородные веб-сайты. И хотя у этой сети большие амбиции в отношении широты интересов и охвата аудитории, цели у нее отнюдь не имперские. Эта сеть неустанно бросает вызов самым могущественным институтам и людям нашего времени, но не стремится добыть власть для себя. Ее цель — распределить власть как можно шире и равномернее.

Самым лучшим примером такого нового революционного мышления служит восстание Запатистской[43]армии национального освобождения (EZLN) в мексиканском штате Чьяпас. Когда запатисты восстали против мексиканской военщины в январе 1994 года, их целью был захват не государственной власти, а пространства, где они могли бы выстроить общество «демократии, свободы и справедливости». Эти свободные пространства, созданные на возвращенной ими земле с применением коллективного земледелия при сопротивлении приватизации, были для них попыткой создать альтернативные властные структуры, противостоящие государству, а не свергнуть существующий режим и заменить его другим, столь же централизованным.