Рыцарь света - Симона Вилар

Стефан говорил убедительно, многие согласно кивали, а вот его брат епископ еще больше втянул голову в плечи. Так же неподвижен он остался и после того, как Юстас в гневе покинул Кронмарш, а за ним ушли те, кто его поддерживал, но таковых было немного. А вот самые сильные сторонники Стефана, Арундел и Йорк, согласились с планом короля.

Когда Стефан остался только с братом, он заметил:

— Ты необычно молчалив сегодня, Генри. Значит, тебе есть что сказать. Я слушаю.

Епископ испустил тяжелый вздох. Поговорив с Плантагенетом, он узнал, что тот не согласен на план Стефана. И выставил встречные условия. Поразмыслив, епископ должен был сознаться, что готов их принять. Но как сказать об этом Стефану?

Ему пришлось вытерпеть все: и вспышку гнева короля, и его упреки в предательстве, потом его слезы, когда Стефан рыдал, а Генри ласково гладил его по светловолосой голове, на которой почти не была заметна седина. Но все же его брат был старым, усталым человеком. Ему надлежало смириться. Поэтому, когда Стефан вконец обессилел, Генри напомнил ему, что его сын Юстас непопулярен и, кроме разбойных отрядов, его мало кто поддерживает, а остальные только терпят ради Стефана. Сказал о том, что после их позорной драки в Тауэре, о которой уже разошлась молва, авторитет обоих сильно подорван… и о том, хочет ли Стефан и в самом деле видеть после себя на троне Юстаса… которого даже Церковь отказывается короновать. Да и брак Юстаса с Констанцией вряд ли будет иметь потомство, а про желание самого принца обвенчаться с саксонкой Милдрэд ныне и говорить не приходится. Епископ специально упомянул эту леди и почти с удовольствием заметил, какое смятенное выражение появилось на лице короля. Генри даже об убитой сегодня собаке не забыл упомянуть. И вот пусть теперь Стефан подумает… До утра. Когда надо будет давать ответ Генриху.

Плантагенет в это время стоял на стене Уоллингфорда и смотрел на противоположный берег, где виднелись огни лагеря и горел свет в окне деревянной башни Кронмарша. Он понимал: там сейчас решалось его будущее. Он не забыл лицо епископа, когда тот услышал выставленные ему условия. И догадался, что Генри не был возмущен. Значит, согласен. Если же нет, если он не убедит Стефана, то снова война. Ибо Генрих не намерен был уступать.

Легкий звон кольчуги за спиной привлек внимание Генриха, и он обернулся. Расплылся в улыбке, завидев приближающегося с факелом в руке Артура.

— А я ведь заметил тебя, когда ты красовался на коне у реки. Не боялся, что кто-то снимет стрелой?

— Надеялся привлечь ваше внимание.

И он протянул Генриху свиток Элеоноры, стал светить факелом.

Генрих сначала поцеловал печать жены, потом, прежде чем сломать ее, спросил у Артура:

— Как там поживает наша матушка императрица?

У Артура защемило сердце при слове «наша». Сейчас Генрих показался ему таким родным… Пусть даже сегодня он почти не обращал на него внимания. Но Артур понимал его. Как понял, отчего так разъярился брат, прочитав послание. А тот с силой стукнул кулаком по каменному зубцу парапета, а потом долго прыгал и чертыхался, сжимая ушибленную руку. Артуру даже захотелось похлопать его по плечу, утешить. Но он сдержался. Все же перед ним был не просто брат, а правитель. Да и ярости нужен простор.

— Вот такие у меня братья, Артур, — произнес наконец Генрих. — Пока я воюю, они готовы ударить мне в спину. Но это нормально. Плох тот принц, который не рвется к власти. Хорошо, что хоть ты у меня другой.

— Но и у меня есть свои планы, милорд. Я должен уехать.

— К ней? Слушай, парень, у меня и так голова кругом идет, а тут еще тебя уговаривать приходится. Я сказал — не думай о саксонке.

— Я не могу!

— Тогда ты сложишь свою голову.

— Ну это… как кости выпадут.

Генрих вздохнул. Перевел разговор на другое, сказал, что, возможно, завтра все решится. На это есть надежда, ибо все знают, что Стефан и его наследник ныне весьма не в ладах.

— Кстати, парень, провалиться мне на этом месте, если это не твоя милая постаралась, сделав короля и его сына врагами. С ее стороны это большая услуга для меня. По сути, Милдрэд Гронвудская действовала как мой самый лучший шпион, сумев вбить клин между отцом и сыном Блуа. Ну, что ты так смотришь на меня, братишка? О том, что она влюбила в себя их обоих, уже все знают. Мне-то это на руку, а вот тебе… И хоть порой поговаривают, что Юстас удерживает ее силой, но, знаешь ли, есть поговорка: «Как теленок хочет сосать молоко, так и корова хочет, чтобы ее сосали». Вот и ответь теперь, нужна ли она тебе такая? Послушай, я ведь многое для тебя готов сделать. В скором времени тебя ждет возвышение — я уже подписал приказ, назначив Артура де Шампера лордом Малмсбери. Кому же еще владеть этим замком, как не тебе, преподнесшему мне эту крепость как дар, без кровопролития и разрушений. И когда ты вступишь в должность, когда о тебе заговорят и ты станешь лордом, тебе придется подумать о выгодной женитьбе, чтобы упрочить свое положение. И стоит тебе только указать на избранницу — и твоей станет любая из самых знатных и достойных невест Англии и Нормандии. Ну а Милдрэд Гронвудская… После всего, в чем она оказалась замешана… Нет, Артур, тебе лучше забыть о ней. Ибо что только о ней не болтают…

— Генрих! — перебил его Артур. — Генрих, ты забыл, что она — мой далекий свет и путеводная звезда. Как некогда для тебя была Элеонора Аквитанская. И все же ты женился на ней… что бы о ней ни говорили.

— Эй, эй, потише! Речь идет о моей жене!

— И о моей невесте! И пока я не узнаю все от своих верных людей, пока не выясню…

— Это ты про Риса и Метью? Что ж, они тут. Дрыхнут в одной из казарм Уоллингфорда. Ты завтра встретишься с ними. Но знай, что я уже сам расспросил их и знаю всю подноготную твоей кошечки. Увы, братишка, за это время она стала совсем другой. Тот, кто побывал у власти, уже не вспоминает случайные привязанности. Ты ведь видел нашу матушку? Я, признаться, по твоему лицу понял, что императрица не прыгнула к тебе на шею, когда перед ней появился ты, живое доказательство того, что когда-то она оступилась. Хотя, должен заметить, о Гае де Шампере она всегда отзывалась с уважением. А твоя Милдрэд… Вспомни, у нее же сын от Юстаса. Нет, тебе она не достанется. Ну а теперь поговорим о другом. Ты ведь состоишь при Честере. Я знал, что делал, когда устроил тебя подле высокомерного Ранульфа. Ну и что этот боров говорит обо мне? Вроде он возмущен, что я не очень считаюсь с его властью на севере. Богом данной ему властью, как он утверждает. И вот я подумываю, не превратится ли в ближайшее время Честер в одного из моих соперников?

Артур с трудом понимал, о чем сейчас говорил ему Генрих. Он был просто оглушен тем, что услышал о Милдрэд, и отказывался в это верить. Нет, его милая не могла настолько измениться. Юстас и их с Милдрэд сын… да еще король Стефан. Неужели чувство, которое некогда связывало их, их светлая и чистая любовь осталась… в далеком прошлом? И его вечный свет, его путеводная звезда погасла? Артур не желал в это верить! Он должен убедиться, что она жертва, а не расчетливая шлюха, упрочившая свою власть, вскружив головы царственным особам.