Вторая мировая война - Энтони Бивор

Несмотря на просьбу Рузвельта не посвящать руководство «Сражающейся Франции» в планы операции, Черчилль попросил генерала Исмея позвонить генералу Пьеру Бийоту, начальнику штаба де Голля, чтобы перед самой высадкой войск предупредить его о вторжении. Но Бийот решил не будить де Голля, который рано лег спать. Когда на следующее утро де Голль услышал новость, он был вне себя от гнева. «Надеюсь, вишисты сбросят их в море! – выкрикнул он в ярости. – Вам не заполучить Францию путем взлома!» Но ко времени ленча, за которым его утешал Черчилль, де Голль успокоился. В тот вечер он выступил по радио в поддержку операции союзников.

Отношение Дарлана к ситуации изменилось только с прибытием через несколько часов многочисленных американских сил – они задержались из-за неразберихи при высадке. Он попросил о встрече с командиром 34-й пехотной дивизии, чтобы обсудить условия прекращения огня. Договоренность была достигнута, и французские войска вернулись в казармы, не сдавая оружия.

Подозрения Гитлера по поводу ненадежности режима Виши как союзника вспыхнули с новой силой. Разрыва дипломатических отношений с Соединенными Штатами уже было недостаточно, чтобы погасить их, как не было достаточно и согласия Пьера Лаваля на использование самолетами «Оси» французских аэродромов в Тунисе. 9 ноября Лаваля вызвали в Мюнхен. Ему было предложено доказать свою лояльность по отношению к Германии путем объявления войны союзникам. На такой шаг Лаваль, как и вся администрация Виши, решиться не мог.

Дарлан между тем не распространял прекращение огня на Касабланку и Оран, где все еще продолжались бои. Дарлану нужно было знать, что происходит в Мюнхене и во Франции. Неразбериха усилилась с прибытием в Алжир генерала Жиро, а за ним и генерала Марка Кларка, который заявил, что нужно быть готовым отказаться от Жиро и вместо него заключить сделку с Дарланом. Жиро, к счастью, признал старшинство Дарлана и не поднимал шума. Но Эйзенхауэр в сырых туннелях скалы Гибралтар, где располагался его штаб, получал лишь отдельные противоречивые донесения, по которым трудно было оценить развитие событий. От генерала Паттона вообще ничего не было слышно относительно десанта в Касабланке. Эйзенхауэр успокаивал свои взвинченные нервы, прикуривая очередную сигарету Camel от предыдущей, и молился.

В Мюнхене Гитлер в сопровождении графа Чиано, итальянского министра иностранных дел, принимал Лаваля и требовал, чтобы французские войска заняли и удерживали порты и аэродромы в Тунисе для высадки войск «Оси». Неприязнь французов к Италии, после предательского удара Муссолини в июне 1940 г., была настолько сильна, что Лаваль колебался, следует ли впускать итальянские войска на французскую территорию. Но он заверил, что немецкий ультиматум будет выполнен при условии, что маршалу Петену позволят заявить формальный протест.

На следующее утро, 10 ноября, Дарлан приехал в отель «Сен-Жорж» в Алжире, где Кларк разместил свой штаб. Недипломатичная манера поведения Кларка не устроила Дарлана, который подчеркнул, что он гораздо выше по званию. Кларк даже пригрозил ввести военное правление союзников во всей Французской Северной Африке. Дарлан сдержал свое раздражение: надо было выиграть время. Он не мог отдать приказ о прекращении огня, на котором так настаивал Кларк, пока Гитлер не ввел войска в демилитаризованную зону Франции, нарушая таким образом условия перемирия 1940 г. Эйзенхауэр, услышав от Кларка, что переговоры зашли в тупик, взорвался: «Господи Иисусе! Что мне здесь нужно, так это чертовски хороший убийца». Оран в тот день был взят американской 1-й пехотной дивизией ценой жизни 300 ее бойцов. Но французские войска в Марокко, даже после того как в яростном сражении у Касабланки были потоплены почти все их военные корабли, продолжали оказывать сопротивление силам Паттона.

На следующий день рано утром Гитлер заявил, что немецкие войска осуществят операцию «Антон» и оккупируют юг и юго-восток Франции. Немцы будут по-прежнему признавать правительство Петена, но от репутация маршала теперь ничего не осталось. Многие из сторонников Петена считали, что он должен лететь в Северную Африку и присоединиться к союзникам. Гитлер также отдал приказ об оккупации немецкими войсками Пиренеев. Правительство Франко испугалось, что Гитлер может потребовать пропустить его войска через Испанию для нападения на Гибралтар. 13 ноября Совет министров в Мадриде объявил частичную мобилизацию.

После вступления немцев в неоккупированную зону Франции Дарлан мог утверждать, что Петен фактически в плену. Он дал указание распространить прекращение огня на всю французскую Северную Африку. Однако Дарлану не удалось добиться сдачи французского флота в Тулоне, на что рассчитывал Черчилль. Командовавший там контр-адмирал Жан де Лаборд, ненавидевший Дарлана и боявшийся, что его моряки и офицеры присоединятся к ненавистным англосаксам, в гордом одиночестве сохранил верность режиму Виши. Офицеры кригсмарине заверили его, что немецкие ВМС не станут пытаться захватить его суда или порт Тулон. И Лаборд решил оставаться на месте. Но прибытие танковых войск СС и усиливающееся недовольство в экипажах кораблей заставили контр-адмирала изменить решение. Когда немецкие войска вошли в порт, он отдал приказ затопить флот. Почти сто кораблей были потоплены или взорваны.

Операция «Факел» стоила союзникам 2225 ее участников, из которых примерно половина были убиты. Французы же потеряли около 3 тыс. человек. И Паттон, и Кларк вынуждены были признать, что высадка десанта была хаотичной. Имей они дело с немецкой армией, а не с плохо вооруженными французскими колониальными войсками, десант попросту перебили бы. Английские офицеры отпускали высокомерные шуточки вроде «Насколько зеленый наш союзник?» Но дезорганизация и постоянные перебои в снабжении болезненно отразились в донесениях о завершении операции. Прежде всего, подтвердилось мнение, что стремление генерала Маршалла к раннему вторжению во Францию привело бы к катастрофе. Какими бы мотивами ни руководствовались Черчилль и генерал Брук, побуждая американцев вторгнуться в Северную Африку, они в итоге оказались правы. Армии США необходимо было многому научиться, прежде чем вступать в схватку с вермахтом в северной Европе или даже в Тунисе.

Моральное состояние войск был переменчиво, легко переходя от уныния к ликованию и наоборот. Легкая победа в Марокко и Алжире вызвала необоснованный прилив оптимизма. Настроение повышали и дешевые местные вина. Американские солдаты считали себя обстрелянными и принявшими боевое крещение. Завидев устаревшие французские танки «рено», они останавливались и, размахивая своими новыми гранатометами, выкрикивали: «Давай сюда немецкие танки!». Даже Эйзенхауэр заявил Рузвельту, что рассчитывает до конца января взять Триполи.

Из морозных донских степей весть о советском окружении быстро распространилась по всей Шестой армии. 21 ноября 1942 г. Паулюс и его начальник штаба вылетели из штаба в Голубинской на двух уцелевших легких самолетах «физелер шторьх» в станицу Нижне-Чирскую, за пределами котла. Там на следующий день они провели совещание с генералом Готом, командующим Четвертой танковой армией, обсудили сложившееся положение и связались по безопасной линии с командованием Группы армий B. Но Гитлер, узнав, где Паулюс, обвинил генерала в том, что он якобы бросил свои войска и приказал ему возвращаться в свой штаб в Гумраке, в пятнадцати километрах к западу от Сталинграда. Паулюс был глубоко возмущен несправедливыми обвинениями, и Гот вынужден был его утешать.