Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

и не было известно, какие это [животные], сколько их и сколько было поставлено. Вследствие этого, они доставляли не много ловчих птиц и барсов и не записывали также сколько животных имеют. В любой области бродивший по степи человек, поймавший или купивший сокола, хотел по этому поводу получить ярлык, что он джанвердар или, быть может, тархан, и притеснять и обижать людей и получать содержание, фуражное и путевое довольствие. Ежегодно приходило некоторое количество народу, они доставляли двух-трех животных, получали ярлыки, что они джанвердары, [для них] определяли содержание, фуражное и путевое довольствие, и они возвращались обратно. Какой же человек не изберет такое занятие? С каждым годом такой способ распространялся. Каждый из таких людей имел под своим покровительством сотню ра’иятов, а тысячу обижал.

Сокольничие и их начальники, которые служили при государевой ставке, имели ловчих птиц и иногда в присутствии его высочества их запускали, состояли из нескольких эмиров, нескольких ковмов и нескольких аймаков, а к ним присоединилось еще некоторое количество коноводов, погонщиков ослов и верблюдов и деревенских жителей. Все эти люди, прикрепив к поясу несколько перьев, и заткнув за пояс железный курабаси, кого ни встречали, наперед ударяли несколько раз курабасием по голове, а потом уже говорили и отнимали чалму и шапку. Некоторые говорили: «Это-де не порядок, что каждый нашивает себе на шапку перья филина», — и по этому поводу тащили шапку, а некоторые делали все, что хотели безо всякого повода. Ну, а если кто-нибудь проходил близ шатра или дома джанвердаров, то ему приходилось испытать еще и не то, и когда кто-нибудь из караванщиков, ходжей или иных людей проезжал близ деревни, в которой находилось помещение для ловчих птиц и сокольничих, то с ним приключалось такое обстоятельство, которое было уж никак не меньше грабежа. В какую бы деревню [ловчие] ни приезжали, они для своей пищи и отдельно для корма [ловчих] животных забирали баранов и кур, а для [верховых и вьючных] животных солому и ячмень. Во время походов на зимние и летние стойбища, они уже не удовлетворялись этим, а сделав особливое назначение на деревни, получали с раисов придорожных селений сверх фуражного и путевого довольствия баранов, муку, ячмень и нужные вещи и отправляли в становища на улаге [местных] жителей. Посредством захвата многочисленного улага и [его] распродажи они получали [значительные] суммы денег. Позарившись на хороших ослов, они уже больше их не возвращали, и грабили всех, кого только ни встречали в пути. Для того чтобы о них пошла слава и люди боялись, они по каждому незначительному поводу брили бороду раисам и старостам [селений] области. Всюду, где имелся смутьян, он отправлялся под их покровительство и улаживал с их помощью побоями всякое дело, которое основательно или неосновательно имел с хакимами, арбабами и ра’иятами. Если по временам [один] из баскаков и хакимов притягивал к ответу какого-нибудь принадлежавшего им коновода, [сокольничие] ломали здоровому соколу крыло и докладывали, что затеяв драку, |S 674| они-де поранили сокола, и [в этом] свидетельствовали друг за друга, [потому что] несомненно, когда государи слышат, что кто-нибудь затеял драку и сломал крыло соколу, то они гневаются. Они также придирались к баскакам, наибам и хакимам, что мы-де такую-то местность объявили заповедником, а там охотились или там проходили и вспугнули птиц. Если кто-нибудь проходил в окрестностях заповедного места, далеко ли близко ли, они без разговоров отнимали у него лошадь, одежду или сумму денег [в виде] взятки, и он с тысячью неприятностей избавлялся из их лап. О таком образе действий имеется столько рассказов, что изложение их будет излишней подробностью.

Государь ислама, ‛да укрепится навеки его царство’, так надумал исправить эти обстоятельства. Во-первых, он постановил, что достаточно доставлять из областей тысячу ловчих птиц и триста барсов. Пусть эмиры сокольничих и ловчих определят области и людей, которых признают подходящими, и подробно перепишут, а в областях, кроме этих людей, ни одного другого сокольничего чтобы не было. Причитающееся им за обученных и необученных ловчих птиц, которых они поставляют, он назначил в зависимости от [работы] и так, что [стоимость] необходимых принадлежностей, корма на месте и в пути и улага была в него включена. Все было подробно расписано на такой лад, что никаких поводов придраться не оставалось. Каждому он назначил сумму соответственно лежавшему на его обязанности [по доставке] той тысячи ловчих птиц и трехсот барсов и дал ярлык с алтун-тамгой и наказ, где были написаны правила, чтобы в пути улага, фуражного и путевого довольствия не брать. Во все владения он отправил приказ, чтобы [об этом] объявили. Когда подсчитали сколько отпущено на это количество ловчих птиц и барсов и на вошедшее сюда же фуражное и путевое довольствие тех людей, корм, улаг и необходимые принадлежности, то оказалось что оно не достигает половины того, что тратилось раньше, [когда] не доставляли и одной трети этих ловчих птиц и барсов, а улаг, фуражное довольствие и кормление в дороге обходились в два-три раза дороже. Бесчинствам и притеснениям ра’иятов, которые по этой причине производились [раньше], нельзя указать предела, а ныне без беспокойства доставляют и сдают тысячу ловчих птиц и триста барсов в год. Поскольку распространилось по владениям, что им [ловчим] нельзя |S 671| брать улага, довольствие и корм, то если они хотели взять тайком или силком, [им] не давали. Как же человеку, не имеющему права на них, требовать еще лишнее. Если бы он и потребовал, то все равно не дадут. Необходимо, чтобы они каждый год сдавали это установленное количество, иначе за ними записывают недоимку и отбирают. А множество сокольничих и охотников уже тем самым упразднилось. Со дня этого постановления много людей уже никогда не поступало в сокольничие и охотники. Никаких прошений они не могли подавать, ибо все вошли в твердо установленное [число людей], те же, кто находился под их покровительством, вошли в калан. Если, конечно, кто-нибудь захочет остаться, то причитающееся с этого человека переводят на их счет. Никаких решительно насилий и стеснений уже нет и эта братия забыла [свои] повадки и вошла в число людей разумных и справедливых.

Что же касается исправления положения сокольничих, состоящих при [государе], то он повелел так, чтобы составили подробную смету на их содержание и корм ловчих птиц, которые находятся на попечении каждого, и выдавали из казны их старшинам причитающуюся сумму наличными деньгами, из года в год сполна. По этой причине для них не осталось ни, одного повода придраться. Всегда, когда [государь] отправляет их в