Избави нас от зла - Том Холланд

она носит моего ребенка.

Лорд Рочестер кивнул, но в его глазах читались недоумение и страх. Потом он приподнялся в постели и с трудом перевел дыхание.

— А ее второе желание? — прошептал он. — Стать смертной? Было выполнено и оно?

Ловелас презрительно хмыкнул.

— Естественно, — заговорил он, пожав плечами, — я мог бы легко сделать и это, так что, пожалуйста, отбросьте страхи. Однако никакой ценности такое превращение для нее не представляло, как не имеет теперь смысла и для вас. Так что я просто отговорился, по крайней мере постарался убедить Миледи, что это невозможно…

Он широко улыбнулся, потом внезапно быстрыми тяжелыми шагами пересек комнату и опустился в кресло, пододвинув его так, чтобы тихо шепнуть в самое ухо лорду Рочестеру:

— Потому что для пребывания в вечности мне потребуется компания, и я не хочу, чтобы Миледи стала такой же высохшей и безобразной, как вы, сэр.

Лорд Рочестер холодно улыбнулся.

— Значит, вы решились?

— Безусловно, — ответил Ловелас и откинулся на спинку кресла. — Зачем бы еще, по-вашему, мне потребовалось заводить с Миледи ребенка? Он поможет мне оставаться молодым и цветущим.

Улыбка сбежала с лица лорда Рочестера.

— А Миледи?

— Что вы еще хотите о ней узнать?

— Что думает она?

Ловелас пожал плечами.

— Она не желает, чтобы я становился вампиром, что достаточно справедливо, — ответил он, снова пожав плечами. — Но почему это должно меня заботить? Это ее новоиспеченная женская мягкость… Вероятно, она проистекает из мягкости новообретенной прорези между ног. Хотя, какой бы ни была причина, в конечном счете рано или поздно она согласится, что мой выбор совершенно естествен.

Ловелас задумчиво помолчал.

— Бог знает, когда это произойдет, — со смехом продолжил он свою мысль, — но у нас впереди достаточно веков и многого другого.

— Она не пожелала изменить вас сама?

— Я уверен, что мог бы… убедить… ее и в этом. Но нет, милорд… — Ловелас поднял мешок и покачал его на руках, словно младенца. — Это должны сделать вы.

— Почему?

— Потому что вы наследник Паши.

— Вы по-прежнему, сэр, ищете возможность унаследовать его могущество?

— Я больше подхожу для этой роли, чем вы, милорд.

— Значит, вы все еще намерены…

— Сразиться с моим главным врагом? Уничтожить его? — отрывисто перебил его Ловелас.

Он наклонился вперед. Его лицо внезапно затряслось от ярости и жуткого возбуждения.

— Каждая частица силы, какая у меня только есть, — злобно зашипел он, — каждая крупица власти, каждая моя мысль посвящены этой единственной цели — моему реваншу. Вы, милорд, потерпели неудачу, так позвольте теперь мне добиться успеха. Дайте мне то, что я хочу, а я…

Он остановился и улыбнулся.

— Я гарантирую вам смерть.

Он очень осторожно положил мешок на постель, развязал и раскрыл его так, чтобы стало видно, что лежало внутри.

— Можете ли вы не вдохнуть это? — прошептал он. — Этот запах прекращения вашего существования?

Он еще ниже склонился к лорду Рочестеру, а потом внезапно лег на него и очень крепко поцеловал.

— Я знал, что вам это понравится, — пробормотал он. — Понравилось бы и много лет назад, когда ваши губы были, вероятно, менее морщинистыми и сухими. И все же, милорд, все же ваше обаяние по-прежнему очень велико.

— Вам приличествует думать именно, так, — откликнулся лорд Рочестер, — поскольку все, что у меня есть, и все, что есть я сам, скоро станет вашим.

Он обхватил Ловеласа за щеки и еще раз прижал его губы к своим губам. Не прекращая поцелуя, он стал рвать рубашку Ловеласа, а потом и его обнаженную золотистую кожу. Ловелас завопил, и в крике его смешались экстаз и боль. Он задрожал, тело его изогнулось. От ощущения собственной крови из его груди вырвался тихий стон.

Ловелас повернул голову, почувствовав, что мир плавится в потоке крови из его ран. Ему хотелось, чтобы это произошло одновременно, хотелось, чтобы его вечная жизнь родилась из мгновения смерти лорда Рочестера. Он запустил пальцы в мешок, затем обсосал с них спекшуюся кровь и тихо рассмеялся, потому что теперь чувствовал, теперь точно знал, что желанный успех обеспечен. Под грохот собственного обнаженного сердца он снова прижался губами к губам лорда Рочестера. Какое-то мгновение он слышал второе сердце, бившееся в унисон. Потом звучание сердец стало утихать, пульсация замедлилась и пропала вовсе. В конце концов наступила тишина, не осталось ничего, кроме тишины, — невероятный покой. Казалось, сама Вселенная потускнела до небытия, словно в наступившей тишине умерло все сущее.

И вот наконец из глубин этой тишины снова донесся звук — биение сердца.

Но теперь только одного сердца — одного и одинокого.

Глава 5

«Ведь пали некие благодаря

Ослушеству; их в глубочайший Ад

С Небес низверг Всевышний. О, паденье

С высот блаженства в бездну адских мук!»

Джон Мильтон. «Потерянный рай»

(перевод Арк. Штейнберга)

 — Сегодня первое мая, и уже вторая половина дня. Мне кажется, Миледи, вы могли бы ехать быстрее.

Миледи улыбнулась, демонстрируя холодную учтивость.

— Знай, я, как вам не терпелось насладиться моей компанией, сэр, я примчалась бы на ваш зов гораздо быстрее.

Ловелас усмехнулся.

— Вы прекрасно понимаете, Миледи, как я сожалею о каждой секунде этих долгих месяцев, в течение которых вы были далеко от меня. И по правде сказать, — он открыл дверцу кареты и забрался внутрь, — очень приятно видеть вас снова.

Он заключил ее в объятия и долго целовал, до тех пор пока не почувствовал, что она сдалась. Потом он отпустил ее и, откинувшись на сиденье, взял ее руки в свои и стал по очереди целовать каждый изящный пальчик.

Миледи какое-то мгновение наблюдала за ним, потом отдернула руки.

Ловелас поднял взгляд, в котором читался укор за причиненное огорчение, и сказал:

— Недаром говорят, что любовь женщины мимолетна и нереальна, как сон.

— Не я предала нашу любовь.

— Неужели? — Ловелас широко улыбнулся, явно рисуясь. — Вы не находите, что превращение сделало меня еще лучше?

— Вы теперь выглядите таким же смертельно опасным и жестоким, как я сама.

— О, Миледи, страшнее, гораздо страшнее. Теперь мне предстоит такое дело, что… Ну, скоро вы сами все увидите.

Он многозначительно кивнул головой, потом далеко высунулся из окна кареты, уцепившись рукой за боковину рамы. Карета загрохотала по улицам Солсбери, но он продолжал внимательно смотреть на дорогу и непрестанно оглядывался назад, проверяя, не отстал ли следовавший