Ганнибал у ворот! - Ганнибал Барка

(17) И только придя в Герею[874], он узнал, что Маханид, испуганный слухами о его прибытии, бежал обратно в Лакедемон. Филипп отправился на совет ахейцев в Эгий, рассчитывая там и застать карфагенский флот, который он вызвал, чтобы располагать хоть какой-нибудь силой на море.

(18) Однако за несколько дней до того карфагенские корабли уплыли к Оксеям[875] и оттуда направились к гаваням акарнанян, так как, по слухам, Аттал и римляне вышли из Орея. Карфагеняне опасались, как бы те не пошли на них и не перехватили их, войдя в Рион (так называется узкий вход в Коринфский залив).

8. (1) Филипп был печален и угнетен: как бы стремительно он ни шел, он никуда не поспевал вовремя – судьба издевалась над его быстротой, выхватывая все из-под рук.

(2) На совете, однако, он, пряча свою досаду и призывая богов и людей в свидетели, горделиво заявил: стоило врагу забряцать где-то оружием, как он уже был тут как тут, (3) и трудно определить, он ли смелей воевал, или поспешнее удирали враги; прямо из его рук выскользнули под Опунтом Аттал, на Халкиде Сульпиций, а совсем на днях Маханид.

(4) Но бегство не всегда оборачивается удачей, а войну, в которой побеждаешь при первой же встрече с врагом, нельзя считать трудной, (5) и вот что важнее всего: враги признают его превосходство; вскоре он, несомненно, одержит победу, ведь неприятель и не рассчитывает победить.

(6) Союзники радостно слушали царя. Затем он вернул ахейцам Герею и Трифилию[876], но Алиферу[877] – мегалополитанцам, которые убедительно доказали, что раньше она находилась на их территории. (7) Получив от ахейцев три квадриремы и столько же бирем, Филипп отплыл к Антикире.

(8) Оттуда с семью квинквиремами и больше чем с двадцатью барками (он еще раньше отправил их в Коринфский залив, чтобы соединить с карфагенским флотом) он отправился к этолийским Эрифрам и высадился около Евпалия. (9) Этолийцев провести не удалось: сколько было людей в селах и в соседних крепостцах Потидания и Аполлония, все бежали в леса и горы.

(10) Угнать с собой скот они в спешке не смогли: его захватили и погрузили на суда. С этой и прочей добычей царь отправил Никия, претора ахейцев, в Эгий и устремился в Коринф, оттуда он отправил пехоту сушей через Беотию, (11) а сам из Кенхрей[878], плывя вдоль берегов Аттики, мимо Суния[879], прибыл в Халкиду, пробравшись почти что среди вражеских кораблей.

(12) Он похвалил халкидцев за их доблесть и верность: их не поколебали ни страх, ни надежда; пусть же и дальше останутся они стойкими союзниками, если не хотят участи опунтийцев или орейцев. (13) Из Халкиды он отплыл в Орей и тем из его старейшин, кто по взятии города предпочел бегство, препоручил управление городом и его охрану, а сам с Евбеи отправился в Деметриаду, откуда он начинал свой поход на помощь союзникам.

(14) В Кассандрии[880] он начал строительство сотни военных кораблей, для чего нанял много судовых рабочих. В Греции все успокоилось – ведь Аттал отбыл, а помощь бедствовавшим союзникам была оказана вовремя, и Филипп вернулся в свое царство, намереваясь начать войну с дарданами.

9. (1) В конце лета, когда все это происходило в Греции, Квинт Фабий, сын Максима, посланный в Рим консулом Марком Ливием, доложил сенату, что, по мнению консула, защитить Галлию вполне может и Луций Порций со своими легионами, самому же консулу можно оттуда уйти и увести консульское войско.

(2) Сенаторы велели вернуться в Город не только Марку Ливию, но и второму консулу Гаю Клавдию. (3) Только Марку Ливию приказано было привести назад свое войско, а Нероновым легионам остаться в провинции для противодействия Ганнибалу.

(4) Консулы обменялись письмами и решили, что как в делах государственных были они единодушны, так же и в Город прибудут хоть и с противоположных сторон, но одновременно.

(5) Первому, кто прибудет в Пренесту, велено было ждать сотоварища. Вышло так, что в Пренесту прибыли оба в один и тот же день. Оттуда они отправили распоряжение: пусть сенат через три дня соберется в полном составе в храме Беллоны.

(6) Они подошли к Риму в сопровождении высыпавшей навстречу толпы. Собравшиеся вокруг не только приветствовали их – каждый хотел коснуться победоносной десницы консулов; одни их поздравляли, другие благодарили за спасение государства.

(7) В сенате, по обычаю всех командующих, они доложили о своих действиях и предложили за решительное и счастливое ведение дел воздать почести бессмертным богам, а для себя попросили разрешения войти в Город с триумфом.

(8) Сенаторы ответили, что они считают справедливым так и постановить: да будет воздано должное сначала богам, а потом и консулам. (9) От имени обоих назначили молебствие, обоим – триумф.

Консулы сошлись на том, что, поскольку войну вели они в полном единодушии, не надо им и раздельного триумфа; (10) а так как битва была в провинции Марка Ливия, и в день сражения ауспиции совершал он[881], и войско его приведено в Рим, Нерон же свое привести не мог, то пусть Марк Ливий въезжает в город четверкой и в сопровождении солдат, а Гай Клавдий – верхом и без войск.

(11) Этот совместный триумф прибавил славы обоим, но особенно тому, кто заслугой опережал сотоварища, а почетом ему уступал. (12) Этот вот всадник, говорили вокруг, за шесть дней пронесся вдоль всей Италии с войском и вступил в сражение с Гасдрубалом в Галлии, а Ганнибал в это время думал, что он рядом, в Апулии, стоит лагерем.

(13) Так один консул в двух областях Италии противостоял двум военачальникам: одному – своим опытом, другому – своей отвагой. (14) Достаточно было имени Нерона, чтобы Ганнибал сидел у себя в лагере. А Гасдрубал? Стоило появиться Нерону, и Гасдрубал был уничтожен.

(15) Пусть другой консул впрягает в свою торжественную колесницу сколько ему угодно лошадей; настоящий триумфатор – Нерон, въезжающий верхом в город. Войди он хоть пешком, он будет жить в людской памяти своей славой, которую стяжал в этой войне и которой пренебрег в этом триумфе. (16) Так говорили зрители, провожая Нерона до Капитолия.