Последнее падение - Дориана Кац

конечно, придурок. Мне позвонил тренер и сказал, что я прошёл. И не просто прошёл. Я в основном составе во второй пятёрке.

— Саша, чёрт бы тебя побрал, ты просто жжёшь! Я горжусь тобой, дружище. Ты Линке уже рассказал?

— Нет пока, решил её не будить. Сейчас соберусь, приеду и расскажу.

— Как приедешь? Сань, поезд ехать будет часов пять, ты не успеешь уже.

— Мне не нужен поезд, Денис. Я же на мотоцикле сюда приехал, а форму к Дмитрию Васильевичу в машину закинул. Я буду вовремя. Через сколько они начинают?

— Начало в одиннадцать, но Каролина в третьей разминке, поэтому ещё плюс минус час, полтора. Там ещё заливки и задержки, как обычно.

— Я успею, Денис.

— Саш, может не стоит? Ты сейчас как ненормальный будешь мчаться. А зная тебя, ты все двести в час нагонишь, не боясь ничего.

— Со мной всё будет хорошо, я успею. Я должен успеть. Сегодня слишком важный для неё день.

— Я против таких подвигов. Она уже знает, что ты на отборе. Она приняла тот факт, что ты наблюдаешь за ней через телевизор в гостинице.

— А ты представь её эмоции, когда я поймаю её в коридоре прямо перед самым стартом?

— Саша, не рискую, пожалуйста. Я тебя умоляю. Ты помнишь, как ты рухнул со своего мотоцикла год назад? Тогда ты тоже опаздывал к отцу на день рождение. Только вот потом он к тебе в больницу поехал. А главное, никому не сказали, не Екатерине Романовне, не Дашке и не Каролине. Я так и не признался Мороз почему ты хромал два месяца и на лёд не выходил толком.

— Я буду осторожен. Не буду гнать.

— Ты будешь гнать, Сань. Я тебя знаю.

— Я хочу успеть к её прокату. Я должен там быть.

— Ладно, ты упёртый как баран. Бестолку с тобой спорить. Жду тебя, приятель. Только будь осторожен. Ты прекрасно знаешь, как мы все не любим твоё пристрастие к скорости.

— Договорились. Слово капитана, Денис.

— Как всегда. У тебя пара часов, не разочаруй нас.

— Без проблем.

Я стояла на общем балкончике нашего этажа в общежитии докуривая пачку сигарет. Нервы были на пределе, руки тряслись, а сердце разрывалось. Что-то было не так. Возможно, я так сильно нервничала из-за проката, поскольку знала, что на кон поставлено моё будущее. А может я переживала из-за совершенно других вещей.

Тогда я поняла, что как только приду в ледовый дворец, Славянская выпишет мне кучу обвинений, за запах сигарет, которым я пропиталась насквозь за полчаса курения.

Вредная привычка, сохранившаяся со мной с самой первой шутливой затяжки. Едкий дым, который заставлял соображать и чувствовать жизнь. Чувствовать, как он отравляет тебя и разрушает изнутри. И только тогда я по-настоящему осознавала — я живу. Я всё ещё здесь и никуда не исчезла. Этот мир — не галлюцинация. Всё это настоящее. И всё это — принадлежит мне.

Разминка закончилась. Трибуны полные. Я на стрессе. Сейчас должен позвонить Король. Он всегда звонил мне спустя три минуты от конца разминки, если я катала не первая. В крайнем случае — звонил перед разминкой.

Сейчас — тишина. Пять минут. Семь. Десять. Ничего.

— Как там? — спросила я у Ирины Владимировны, которая появилась в раздевалке, чтобы проведать меня. — Кто катает?

— Третье место, — сухо ответила тренер. — Потом Вирская, затем ты. Тебе нужно побыть одной?

— Саша должен сейчас позвонить.

— Я поняла, — ответила старший тренер, выходя из раздевалки и закрывая за собой дверь.

Я включила телевизор, чтобы наблюдать за происходящим на льду. Вирская вышла на лёд.

Звонка всё ещё нет. Что-то не так. Что-то случилось. Мои руки начали дрожать ещё сильнее, чем прежде. Я не зря нервничала утром.

Звонок. Это Саша. Вот я паникёр то. Просто он занят. Он же на смотре. Может быть только освободился.

— Ну ты даёшь, Король. — Насупившись сказала я. — А ещё позже мог набрать? Мне выходить через пару минут. Ну я это тебе припомню, когда ты вернёшься. Неделю с тобой разговаривать не буду. Я так перепугалась, думала ты забыл о нашей традиции. Или вообще что-то с тобой произошло, и ты не можешь позвонить.

— Лина, — раздался женский голос с другого конца телефона. Это была Даша. — Где ты сейчас, Каролина?

— Чего? — удивилась я, осознавая, что Даша каким-то волшебным образом оказалась рядом с братом. — Он не говорил, что ты с ним поехала.

— Лина, — хриплым голосом повторила девушка. — Где ты?

— У меня сейчас соревнования, Даш. Я в Академии. — И тут я по-настоящему испугалась. — Что случилось, где твой брат?

— Ты только не нервничай сейчас. Сядь где-нибудь. У меня не самая хорошая новость.

— Даша, что случилось? Не томи!

— Лина, Саша нарушит вашу традицию. Он больше не пожелает тебе удачи перед стартами. Он больше не сможет тебе ответить. Никогда.

— Чего? — её слова шумели у меня в ушах. — Что ты такое говоришь, Король?

— Его больше нет, Лина. Он разбился.

— Что? — у меня опустились руки. Я ничего не чувствовала. А слёзы покатились по моим щекам. — Как? Он же был на смотре? Ты, наверное, что-то путаешь.

— Он ехал к тебе, — девушка тоже плакала. — Мать не хотела говорить тебе, теперь понимаю почему. У тебя соревнования. Прости меня, но я не могла скрывать это от тебя.

— Даш, ты чего плачешь? — дрожащим голосом, успокаивала я девушку. — Дашенька не плачь, всё будет хорошо. Я уверена, это ошибка.

— Нет, Каролина. Я видела всё своими глазами. Он не справился с управлением и вылетел с мотоцикла. Его больше нет, Лина.

— Это всё? — тихо спросила я. — Больше ты ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, — сиплым голосом, полным боли и грусти, ответила девушка.

— Передавай брату привет, — не осознавая, что несу, сказала я. — Мне катать через пару минут. Мне надо выиграть.

— Лина, — Даша сделала пауза, понимая в каком я сейчас состоянии. — Ты осознаёшь, что случилось?

— Нет, — я шмыгнула носом, всё ещё ничего не чувствуя. — Я ничего не понимаю. Я должна идти, — ответила я, вешая трубку.

«Его больше нет. Его нет. Нас нет. Меня нет. Саши нет. Всё. Это конец. Это конец! Мечты не сбываются, а я глупая дура, верящая в обратное. Исключений не бывает. Это больно. Падать всегда больно».

Мысли бурлили как бешеные, когда Ирина Владимировна открыла дверь и увидела меня, сидящей на полу.

— Что такое, Каролина? — спохватилась она. — Что случилось, Лина?

Она трясла меня за плечи, а я лишь подняла на неё пустые глаза и горько улыбнулась:

— Его больше нет.

— Что? — не