Дураков нет - Ричард Руссо

об этом слышу, – ответил Салли.

Карл покачал головой:

– Ни стыда ни совести у тебя нет. То есть ты хочешь сказать, если бы знал, что мы собираемся продавать этот дом, не ударил бы копа? Ты это хочешь сказать?

– Сынок, – Салли посмотрел на Питера, – будь хорошим мальчиком, отведи этого говнюка к озеру и утопи его. Напихай камней ему в карманы.

– Может, его еще и не посадят, – предположила Тоби.

– Да он же напал на полицейского! – не выдержал Карл. – Конечно, посадят. Послезавтра уже Рождество. Говори спасибо, если до конца декабря ему успеют предъявить обвинение.

– Не расстраивайся ты так, – сказал Салли, в сложившейся ситуации его радовала только возможность произнести эту фразу.

Вообще-то, все хорошенько обдумав, он пришел к тому же выводу, что и Карл. Салли правда наделал дел, но теперь иллюзия свободы и эйфория, охватившая его в тот миг, когда он врезал Реймеру, испарились на жестоком декабрьском ветру.

– Я буду навещать тебя каждый день, – пообещал Карл. – Хочу видеть, как ты мучаешься.

– Если ты будешь навещать меня каждый день, я действительно буду мучиться, – согласился Салли.

– Поехали домой, – попросила Тоби. – Холодно, да и пока мы тут стоим, ничего не узнаем.

– Наконец-то голос разума, – сказал Питер, наблюдавший за происходящим со свойственным ему сдержанным удивлением.

– Что толку от разума, когда имеешь дело с Доном Салливаном? – заметил Карл, еще не утративший боевого задора. – Господи Иисусе.

– Он очень расстроился. – Салли подмигнул Питеру.

– Хочешь совет? – спросил Карл. – Сдайся сам. Не жди, пока тебя найдут. Езжай в ратушу, явись с повинной и спроси, в какую камеру тебе сесть.

– Это и есть твой совет?

– Это и есть мой совет.

– Окей, – ответил Салли. – Тогда я этого делать не буду.

Карл вскинул руки, обернулся к Питеру.

– Этот чертов компас показывает на юг, – сказал он. – Все время.

* * *

Полночь. “Лошадь”. Перекличка.

Присутствующие завсегдатаи, все сидят за стойкой, пьяные: Уэрф (в стельку), Питер (уже засыпает), Салли (тоже сонный).

Присутствующие завсегдатаи, трезвые: Бёрди в конце стойки (настороженная, добрая), Малыш за стойкой (настороженный, недобрый).

Отсутствующие завсегдатаи, среди прочих: Руб Сквирз.

– Не забудь попросить Руба тебе помочь, – в пятый раз за час напомнил Салли.

– Хорошо, – согласился Питер, зная, что спорить бессмысленно.

Он понимал, что на самом деле отец не советы дает, а пытается извиниться. И хочет сказать: делай, что я говорю, и все будет отлично. От Уэрфа они узнали, что полиция действительно выдала ордер на арест Салли. Питер и Салли оставили пикап позади “Лошади”, чтобы спокойно выпить пива, пока Салли не арестовали, но это было много бутылок назад. Поначалу из-за ощущения, что Салли догуливает (допивает) последние часы на свободе, настроение у них было приподнятое, и лишь с последней бутылкой (угощал, как почти всегда, Уэрф) это ощущение потускнело.

– Постарайся приходить к Хэтти к шести утра, – наставлял Салли. – Ты же умеешь жарить яичницу, верно?

– Лучше тебя.

– Завтраки – дело нехитрое, – заверил Салли, хотя это было не так.

Повара в закусочных подбрасывают оладьи на сковородке с проворством жонглеров и работают очень быстро. Но Касс присмотрит за Питером и, если надо, поможет. Или будет готовить сама, а Питера поставит пробивать заказы и обслуживать столики. Тут Салли вспомнил об обещании, которое он дал Касс и теперь едва ли сумеет сдержать, если, конечно, Уэрфу не удастся до Нового года вытащить его из кутузки.

– Скажи Касс, как только я выйду, сразу же сделаю, что обещал.

– Хорошо, – повторил Питер.

– Первым делом постелите паркет в доме Карла, а Майлз Андерсон подождет.

– Хо-ро-шо.

– Циркуляркой работать умеешь?

Питер пьяно усмехнулся:

– Лучше тебя.

Салли кивнул. Питер смышленый малый.

– Как думаешь, сколько тебе понадобится времени?

– В одиночку дня три-четыре.

– Тебе не придется работать в одиночку.

– А, точно. – Питер вспомнил отцов наказ: попроси Руба тебе помочь.

– К завтрашнему утру он уже успокоится, – заверил Салли. – Угостишь его завтраком. Одолжишь ему доллар на ставку.

– Хорошо, – сказал Питер.

Уэрф, слушавший их разговор, покачал головой:

– Я сюда хожу того-этого только из-за тебя, ты это знаешь?

Салли развернулся на табурете:

– Ты сюда ходишь в туалет только из-за меня?

– Нет, – ответил Уэрф. – Того-этого. Я того-этого в ответ на безумие бытия. Если бы не ты, я вел бы жизнь праведную.

– Тогда ты должен радоваться, что я здесь, – ответил Салли и повернулся к сыну: – Если вдруг пойдет снег, ты сумеешь прикрепить плуг к пикапу?

– Если сумел ты, сумею и я.

– Скажи Гарольду, чтобы он сам его прикрепил, – поразмыслив, добавил Салли. – Скажи ему, что ты мой сын.

– Точно, – поддакнул Уэрф. – Если будут проблемы, сошлись на своего старика. И все двери тотчас же распахнутся перед тобой, вот увидишь.

Салли вновь развернулся на табурете:

– Поверить не могу, что у тебя уйдет неделя, чтобы меня вытащить.

– Я вообще-то еврей. И это не мои праздники, – ответил Уэрф. – И как прикажешь тебя вытаскивать, если ты еще даже не сел?

– Ты же сам все время покупаешь мне пиво, – указал Салли. – Как прикажешь идти сдаваться, если ты покупаешь мне новое пиво, когда у меня еще есть полбутылки?

– Это дзен-буддизм, – пояснил Уэрф. – Не было бы пива, не было бы и пьяниц. Или наоборот? Не было бы пьяниц, не было бы и пива? Я бы сказал, как правильно, если бы так не напился.

Салли покачал головой:

– В штате Нью-Йорк миллион адвокатов, а мне достался пьющий одноногий еврей-буддист.

– Передай мне маринованное яйцо. – Уэрф указал на банку, стоящую перед Питером.

– Нет, – отрезал Салли. – Я этого не вынесу.

Питер – он почти засыпал – открутил крышку, сунул руку в маринад и достал яйцо.

– Бросай, – сказал Уэрф.

Питер бросил ему яйцо, но промахнулся, яйцо перелетело через плечо Уэрфа и плюхнулось на пол.

Уэрф уставился на свою пустую ладонь.

– Мне понадобится еще одно яйцо.

На этот раз Питер, перегнувшись через отца, вложил яйцо в руку Уэрфа.

– Ах, – сказал Уэрф.

– На сколько спорим, что этот козел слупит с тебя за оба яйца? – негромко произнес Салли и кивком указал на Малыша на другом конце стойки, тот наблюдал за ними, но пока что не шевельнулся, чтобы слезть с табурета и записать яйца на счет Уэрфа.

– Начинается, – сказал Уэрф. – Ты ведь никогда этого не видел, правильно? – спросил он Питера.

Салли достал все деньги, какие у него оставались, выложил их на стойку:

– Спорю на сорок два доллара, что он запишет на твой счет оба яйца.

Уэрф вздохнул:

– Почему бы ему не брать с меня деньги за яйца?

– Сколько ты сегодня уже здесь потратил? – полюбопытствовал Салли.

– Пока что ни дайма.