Флот вторжения - Гарри Тертлдав

Зенитки на Военном пирсе заговорили что есть мочи. Стрельба велась, чтобы отвлечь внимание ящеров. Один из самолетов сделал «горку» над пирсом, сбросив десяток бомб. Огонь зениток оборвался столь же резко, как умолкает курица под широким ножом мясника.

Вражеский самолет пролетел над «Каледонией» так низко, что Иджер смог разглядеть швы в местах соединений обшивки корпуса. Он облегченно вздохнул, когда визг истребителя начал затихать и тот исчез над озером.

Верджил остановился вместе с пассажирами, чтобы вновь посмотреть на самолет ящеров.

— Пронесло, пошли дальше. — Однако матрос, как и Иджер, не сводил глаз с неба, прислушиваясь к звуку реактивного двигателя. На его лице отразилась тревога. — Не очень-то мне по нутру, что он…

Прежде чем матрос успел произнести «возвращается», резкий отрывистый звук заглушил визг мотора. Иджер достаточно часто бывал под огнем, чтобы его реакции сделались почти инстинктивными.

— Обстреливает палубу! — заорал он.

Сохраняя присутствие духа, он повалился вниз и потянул за собой Барбару.

Обстрел велся продольным огнем от правого до левого борта «Каледонии». Вдребезги разлеталось стекло. Стонал металл. Вскоре к его стону прибавились крики и стоны людей. Вражеский пилот, довольный налетом, быстро удалялся на запад, к своей базе.

На Иджера брызнуло чем-то мокрым и горячим. Когда он коснулся этого, рука отдернулась, запачканная красным. Он поднял голову. На палубе, совсем рядом, все еще дергались ноги Верджила. Поодаль, в нескольких футах, валялись голова, руки и плечи матроса. От нижней части туловища осталось лишь кровавое месиво.

Ульхасс и Ристин взирали на останки того, что недавно называлось человеком, с таким громадным ужасом, словно сами были людьми. Как и Иджер, Барбара подняла голову. оглядывая место бойни. Она не меньше Сэма была перепачкана кровью, начиная от вьющихся волос до своей плиссированной юбки и даже ниже. Четкая линия между розовым шелком чулка и темно-красным пятном на икре показывала, насколько сильно при падении ее юбка сползла вниз.

Барбара увидела то, что осталось от Верджила, неверящим взглядом обвела сцену кровавой бойни, в которой уцелела сама.

— Боже мой, — только и смогла выдохнуть она. — Боже мой!

Тут ее шумно вырвало, прямо в кровь на палубе. Барбара и Сэм уцепились друг задруга. Его руки шарили, словно когти, по упругой, чудом оставшейся невредимой коже ее спины. Ее груди притиснулись к нему, словно росли из его тела. Барбара спрятала голову у Сэма под мышкой. Он не знал, удается ли ей там дышать, но это его не волновало. Несмотря на тошнотворный запах крови и зловоние блевотины, он хотел Барбару сильнее, чем вообще когда-либо в своей жизни хотел женщину. Его набрякший член упирался ей в ногу, и по тому, что она не убирала ногу, но лишь стонала и прижималась к нему еще сильнее, он чувствовал: Барбара тоже его хочет. Разумеется, то было безумием, разумеется, оба они находились в состоянии шока, но это ничуть не заботило Сэма.

— Вперед, — прорычал он ящерам, не узнав своего голоса.

Они поспешно обогнули останки несчастного Верджила. Сэм двинулся следом, по-прежнему крепко прижимая к себе Барбару.

Цифры на дверях первого коридора, куда нырнул Сэм, показывали, что ему повезло. Он открыл девятую каюту, втолкнул туда Ульхасса и Ристина, захлопнул дверь и повернул ключ. Затем почти бегом они с Барбарой направились к четырнадцатой, стуча ногами по гулкому металлическому полу.

Каюта была маленькая, койка и того меньше. Но их это не волновало. Они повалились на постель. Барбара оказалась наверху. С таким же успехом наверху мог оказаться и Сэм.

Его рука скользнула ей, под юбку. Сэм погладил ее упругую кожу чуть выше того места, где оканчивался чулок, затем дернул резинку ее трусиков. В то же время Барбара спустила его брюки. Она была совсем мокрой.

Ему никогда не было так жарко. Он достиг вершины блаженства почти мгновенно и сразу после того, как вернулось самосознание, испугался, что все прошло слишком быстро и он не сумел удовлетворить Барбару. Но ее спина была выгнута, голова запрокинута. Она дрожала всем телом, издавая негромкие грудные мурлыкающие звуки. Затем ее глаза открылись.

Как и Сэм, Барбара, кажется, приходила в себя после тяжелого приступа страсти.

Она слезла с него. Сэм поспешно натянул брюки. Они оба запачкали кровью одеяло. Барбара неистовым взглядом обвела каюту, словно впервые по-настоящему увидела ее. Возможно, так оно и было.

— О Боже, — простонала она. — До чего я дошла… Что я наделала…

Сэм шагнул к ней и попытался ее обнять. Он произнес слова, которые бесчисленное количество мужчин говорят женщинам после того, как их внезапно охватило необузданное желание:

— Дорогая, все будет хорошо.

— Не называй меня так, — зашипела Барбара. — Не прикасайся ко мне и близко не подходи! — Она отодвинулась как можно дальше, что при размерах каюты не особо удалось. — Сейчас же убирайся отсюда. Видеть тебя не хочу! Отправляйся к своим проклятым ящерам. Я буду кричать. Я…

Иджер не стал ждать, чтобы проверить, какие действия последуют за этими словами. Он поспешно вышел из каюты, закрыв дверь. По чистому везению, коридор был пуст. Сквозь стальную дверь он услышал, как Барбара начала плакать. Он хотел вернуться и успокоить ее, но она вряд ли могла бы более выразительно сказать, что не нуждается в его утешениях. Поскольку их разместили в одном коридоре, поблизости друг от друга, ей придется снова увидеть его, причем скоро. Что-то тогда будет?

— Все будет хорошо, — без особой уверенности произнес Сэм.

Затем, опустив плечи, он поплелся по коридору посмотреть, как там поживают Ульхасс и Ристин. Они не особенно волновались по поводу отношений человеческих самца и самки; то, чего они не видели, не занимало их разум. Сэм никогда не думал, что будет завидовать этому, но сейчас он завидовал.

Дверь баптистской церкви в городке Фиат, штат Индиана, резко распахнулась, и на пороге появился охранник ящеров. Пленные люди тревожно и удивленно повернули к нему головы — обычно в такое время пришельцы к ним не наведывались. Эти люди усвоили основной урок войны и плена: все, выпадающее из привычной череды событий, заранее неприятно.

Йенс Ларсен тоже поднял голову. Ему не пришлось оборачиваться, ибо он стоял лицом к массивным двойным церковным дверям. До появления охранника Йенс смотрел, как играют в карты. Официантка Сэл всеми силами старалась прибрать даму пик и все червонные карты, чтобы оставить каждого из своих противников с двадцатью шестью очками. Йенс считал, что ей для этого не хватит карт, но кто знает, как повернется игра. К тому же Сэл была напориста, как танк.

Он так и не узнал, как повернулась бы игра. Ящер ступил внутрь церкви, держа автоматическое оружие наготове. Еще двое солдат прикрывали его со стороны двери.

— Пи-ит Ссмифф, — прошипел он. Ларсен не сразу распознал свое вымышленное имя. Когда ящер начал повторять, он отозвался: