Евгений Гришковец. Избранные записи - Евгений Гришковец

Заканчивается сезон, осталось исполнить три спектакля и сыграть последний концерт с «Бигуди». Внятно чувствую завершение какого-то периода. Осенью выйду на сцену уже с премьерой. Понимаю потребность работать и говорить ещё бескомпромисснее, чем прежде, к чему подталкивает острое ощущение того, что происходит в нашей культуре…

В Костроме и Туле не выдержал и разразился тирадами. В Костроме увидел в первом ряду, строго передо мной молодого человека, который развалился на своём сиденье, как на диване, вытянув вперёд босые ноги в шлёпанцах. В Туле парень в шортах и сандалиях на монологе о первой любви вышел из зала, а потом вернулся с едой и стал жевать… Я не выдержал ни в Костроме, ни в Туле. Я сказал, что за те двенадцать лет, которые нахожусь на сцене… За эти двенадцать лет произошли серьёзные изменения. Очень многое перестало быть стыдным. Конечно, один из восьми сотен зрителей может оказаться невоспитанным жлобом, к тому же попавшим на спектакль случайно, но всё же двенадцать лет назад, особенно в провинции, в театре я не видел людей в шлёпанцах или шортах. Перестало быть стыдным. И у окружающих к этому пропало нетерпимое отношение…

А Тарковский в своих дневниках отождествлял культуру в обществе и чувство собственного достоинства в человеке, то есть когда общество, страна теряют культуру или отводят ей весьма незначительное место, это приводит к утрате собственного достоинства этого общества, страны, нации, если хотите.

Жду лета. Намерен этим летом много читать и писать. Только бы хватило душевного равновесия, здравого смысла и мудрости…

Над Москвой только что прогрохотала мощная гроза, а теперь вышло вечернее солнце, и пора идти на работу, то есть на спектакль.

Завтра последний наш концерт с группой «Бигуди». Правда, группа «Бигуди» – это не кто иной, как Максим Сергеев. Все остальные музыканты – просто исполнители. Чтобы не пугать друг друга страшным словом «последний», мы решили, что после концерта расстанемся на год, а там посмотрим. Но я-то понимаю, что это наш последний концерт. Если что-то и будет ещё совместное, то что-то совсем другое и неведомое.

Мне жаль расставаться с нашим альянсом. Для меня наши концерты и альбомы были большой радостью и кусочком счастливой жизни. В этих концертах была для меня воплощённая, но при этом совершенно несбыточная детская мечта. Я же не мечтал быть писателем или театральным деятелем, в детстве-юности хотел играть рок-н-ролл. Хотел, мечтал об этом, каждую секунду прекрасно понимая, что мечта эта невоплотима… Десять лет мы играли концерты, у нас сложилась своя публика, которая знает наши песни лучше, чем я, у нас вышли четыре альбома и несколько синглов. И что самое невероятное – мой голос звучал на сугубо музыкальных радиостанциях.

Но за последний год предложенные мной темы и тексты для новых песен не нашли отклика и интереса у человека, который создавал музыкальную и звуковую часть нашего альянса. То есть он был и есть главный в нашем коллективе. Максим Сергеев, как я понимаю, ищет, или уже нашёл, какие-то свои смыслы в жизни и творчестве. В том, что он ищет или нашёл, не находится места для наших новых произведений. А если это так, значит, совместное творчество остановилось или закончилось. Если же нет творчества, значит, остаётся только исполнение уже сделанного. Я не могу быть просто исполнителем. Значит, нужно заканчивать. Иначе это будет нечестно ни по отношению к тому, что уже сделано, ни по отношению к самим себе, ни по отношению к тем, кто успел полюбить то, что мы делаем.

Обязательно нужно прекращать работу, если нет развития. Нужно освобождать место. Нужно становиться валентными для новых контактов и совершенно новых идей. Я очень надеюсь, что расставание со мной даст возможность Максиму Сергееву шагнуть, как музыканту и замечательному мелодисту, в какие-то ещё нехоженые пространства. Ну а я буду надеяться на контакт и альянс с другими музыкантами, которые, возможно. появятся в моей жизни. А может, и не появятся. Узнать это можно только сыграв последний концерт и расставшись.

Сегодня проспал до местного (испанского) полудня. Сильный и весьма свежий морской ветер обманул: лёг полежать на солнышке да тут же чуть не обгорел. Пришлось уйти в тень и прохладу. Пока не могу втянуться в безделье. Понимаю, что отдых наступил, но почувствовать это не могу. По этой причине посмотрел привезённый с собой фильм Андрея Тарковского «Время путешествий».

Боже мой, как этот фильм совпал с моими сегодняшними переживаниями! Я давно хотел его посмотреть, да всё никак не получалось, попросту не мог его найти. Я прочёл о фильме в дневниках Андрея Тарковского, а раньше о нём даже не слышал.

Этот фильм можно назвать документальным, но документален он весьма условно. Просто это особенное произведение искусства, в основном состоящее из вроде бы документального материала – насколько может быть документальным материал, снятый великим художником…

Фильм этот Тарковский снимал в Италии по заказу итальянского телевидения. Что-то он снимал сам, что-то снимал оператор. Фильм состоит из нескольких разговоров Тарковского и Тонино Гуэрра, с которым Тарковский в то время активно и неразрывно сотрудничал. Разговоры эти звучат странно. Гуэрра говорит по-итальянски – Тарковский по-русски. Субтитров или кросс-перевода в фильме нет. Судя по тому, что говорит Тарковский, они говорят о кинематографе и обсуждают выбор натуры для фильма «Ностальгия». Говорят они дома у Тонино в Риме. Это квартира с террасой, уставленной горшками с цветами, и большая комната, заполненная книгами. Всё неряшливо, обшарпано и в то же время уютно. Совсем не так, как в фильмах Тарковского.

Остальная часть фильма – разные места в Италии, которые показывал Гуэрра Тарковскому, чтобы тот выбрал место для съёмок.

Удивительно видеть эту поездку! Они ездили на двух машинах, что-то смотрели, где-то останавливались, что-то снимали, заходили в церкви, какие-то сады… Беседовали с людьми, которые что-то говорили им по-итальянски. Я этого не понимал, да и не хотел. Я вспоминал своё ожидание выхода фильма, места для съёмок которого они искали.

Я помню, как появилась информация о том, что Тарковский уехал в Италию снимать кино. Он и так-то был небожителем. А тут ещё Италия, съёмки в Италии, «Ностальгия»! Помню, как смотрел этот фильм, и он мне показался и по-прежнему кажется болезненно трудным для восприятия. Не сложным для понимания, не запутанным, а наоборот, ясным, простым, но болезненно тяжёлым по причине тех переживаний, которые он у меня вызвал и вызывает.

«Ностальгия» была и остаётся таинственным произведением… А тут в фильме «Время путешествий» я увидел Тарковского маленьким, растерянным, в потёртых джинсах или каких-то белых шортиках. Он рассматривал места и здания, которые рекомендовал ему Тонино Гуэрра, и всё время говорил о том, что всё это слишком красиво для того, чтобы снимать в этой красоте кино. Он искал чего-то другого и нашёл то, что искал. В этом фильме есть даже сам момент находки…

«Время путешествий» может показаться сложным и медлительным, как все фильмы Тарковского. На самом деле в нём всё просто. Просто! И даже проще не бывает! Этот фильм упростил для меня «Ностальгию». Упростил в самом лучшем смысле этого слова: он её ко мне приблизил.