Вопросительные знаки в "Царском деле" - Юрий Жук

Работая с текстом указанной стенограммы, автор пришел к выводу, что текст её несколько специфичен. А, кроме того, автор глубоко уверен в том, что Я. М. Юровский организовал эту встречу исключительно по собственной инициативе и, как говорится, в собственных интересах, поскольку беседа эта (происходившая опять же таки в присутствии стенографистки) была для него последней возможностью вписать своё имя в историю.

Прекрасно разбираясь в людях, Я. М. Юровский просто не мог не понимать, что С. С. Моисеев ни за что не сможет отказать ему в этой разумной инициативе. С одной стороны, С. С. Моисееву (как более молодому члену партии) будет несколько затруднительно отказать в просьбе заслуженному члену партии. С другой стороны, как Заведующий Свердловским Истпартом, С. С. Моисеев был просто обязан пополнять вверенные ему архивные фонды различного рода документальными материалами. А, с третьей стороны, было совершенно невозможно отложить эту встречу на неопределённый срок – Я. М. Юровский абсолютно не мог ничего сказать о времени своего следующего визита в Свердловск.

Рассказ Я. М. Юровского на «Совещании старых большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале», в общем-то, не таит в себе чего-либо принципиально нового. (Всё те же недомолвки, касающиеся некоторых фактов, имеющих прямое отношение непосредственно к коменданту, за исключением, пожалуй, освещения некоторых, не меняющих существа вопроса, деталей, а также дополнительных штрихов к портретам участников этой исторической драмы.) Однако в нём всё же присутствуют пять весьма важных ключевых моментов, на которые следует обратить особое внимание.

• В первую очередь следует сказать о тексте этой стенограммы, который при внимательном прочтении наводит на размышление о том, что Я. М. Юровский пришёл на эту встречу, что называется, во всеоружии и был к ней заранее подготовлен. (В тексте в достаточном количестве присутствуют всякого рода цитаты, выдержки из газет и даже анекдоты про Николая II.)

• Во-вторых, это все те же претензии Я. М. Юровского на роль главного цареубийцы.

• Третий момент относится к довольно странному молчанию П. З. Ермакова, который, как член Свердловского Областного Филиала Всесоюзной Организации Старых Большевиков с 1931 года, вполне мог присутствовать на этом совещании.

(Предположение о его присутствии можно сделать по имеющейся в тексте фразе, заключённой в скобки: «Пётр Захарович сообщает, что баул, примерно 16 пудов весом, он сдал в [19] 18 году в Москве в Комиссариат вн[утренних] дел по записке комиссара вн[утренних] дел, тогда тов. Владимирского», которую вполне можно считать репликой с места. К сказанному можно лишь добавить, что вряд ли кто (кроме самого П. З. Ермакова, имевшего привычку гиперболизировать любое, происходившее с ним событие) мог бы «поднять» «баул, весом 16 пудов», то есть 256 кг!)

Если принять нашу гипотезу за факт, то тогда становится совершенно понятным, почему П. З. Ермаков промолчал, когда Я. М. Юровский рассказывал о том, что он лично застрелил бывшего Государя – он просто не посмел в его присутствии заявить на этот счёт свои собственные претензии!

В пользу этого обстоятельства говорит также и то, что Я. М. Юровский называет П. З. Ермакова не иначе как «Пётр Захарович», в то время как другие упоминаемые им участники этих событий (за исключением Г. П. Никулина) называются им исключительно по фамилии или, в лучшем случае, таковой в сочетании с именем.

С другой стороны, если П. З. Ермаков отсутствовал, и эту фразу произнёс в виде реплики с места кто-то другой, становится ещё более понятным расчёт Я. М. Юровского – документально зафиксировать свою главную роль в убийстве Царской Семьи, а заодно и заочно выставить П. З. Ермакова лжецом.

• В-четвёртых – категорически исключив П. З. Ермакова из числа претендентов на «исторический» выстрел, ещё раз акцентировать внимание своих уральских товарищей на его, П. З. Ермакова, вине за первое, неудачное, захоронение трупов Царской Семьи.

• И, наконец, пятое. Умолчав о подлинной роли М. А. Медведева (Кудрина) в убийстве Царской Семьи (исключив его, подобно П. З. Ермакову, из числа тех же самых претендентов на «исторический» выстрел), свести с ним старые счёты, для чего при всех объявить о его причастности и не меньшей, чем П. З. Ермакова, ответственности за первичное захоронение трупов Царской Семьи.

Сведя роль М. А. Медведева (Кудрина) в цареубийстве до минимума, Я. М. Юровский лишь вскользь упоминает о нём во время этого совещания:

Бывший комендант также «забыл», что именно М. А. Медведев (Кудрин) первым сообщил ему о начавшемся мародёрстве:

С годами это обстоятельство окажется своего рода «миной замедленного действия». Так, например, некоторые исследователи до сих пор уверены в том, что М. А. Медведев (Кудрин) не принимал в расстреле никакого участия, а заявил о себе лишь спустя годы как очередной самозванец!

Однако на это, как уже говорилось ранее, имелись довольно веские причины. С 1959 года М. А. Медведев (Кудрин) начинает собирать документы о своей революционной деятельности, необходимые ему для оформления Персональной пенсии. С этой целью он направляет письма в партийные архивы Курганского и Астраханского Обкомов КПСС, в которых, по его мнению, могут храниться эти документы.

Став Персональным пенсионером Союзного значения, М. А. Медведев (Кудрин) решает восстановить «историческую справедливость» – разыскать какие-либо официальные документы, подтверждающие его участие в расстреле Царской Семьи. Свои поиски М. А. Медведев (Кудрин) решает начать с ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС (где, как ему казалось, должны были находиться интересующие его документы), куда он обратился с заявлением от 24 июля 1962 года.

Поскольку ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС не располагал в то время какими-либо документами на тему убийства Царской Семьи (за исключением так называемой «записки Юровского»), Заместитель Заведующего этим архивом Р. А. Лавров решает переслать заявление М. А. Медведева (Кудрина) в ПАСО, что и было сделано 10 августа 1962 года.