Неночь - Джей Кристофф

Подняв графин из поющего двеймерского хрусталя, Мечелом дрожащими руками наполнил бокал. Со вздохом поднес его к губам. Посмотрев в окно, по которому барабанили капли, он подошел к ревущему очагу и вздохнул, когда тепло прогрело кости. Позади него танцевала тень, мерцая на плитке и мехах.

Мужчина нахмурился. Приоткрыл рот.

Внезапно он понял, что тень двигалась. Съеживалась и извивалась. Скользила по полу и отшатывалась назад, а затем – великая Трелен, он готов был поклясться! – потянулась к огню.

– Что, во имя Леди…

От страха лицо Мечелома побледнело, когда руки его тени задвигались по собственной воле. Потянулись к его горлу, словно желая задушить. Старый бара посмотрел на собственные руки, на бокал золотого вина, и, несмотря на тепло очага, его пробрал холод.

А затем началась боль.

Поначалу всего лишь легкая изжога в животе. Пустяк, будто он съел слишком много острого за ужином. Но чувство быстро расцветало, горело ярче, жарче, и старик скривился, хватаясь за живот. Ожидая, когда боль пройдет. Ожидая…

– Богиня, – ахнул он, падая на колени.

Боль обернулась огнем. Горячим, раскаленным. Мечелом согнулся пополам, хрустальный бокал выпал из руки и покатился по полу, пролитое золотое вино заблестело в сиянии огня. Его тень билась в припадке и дрожала, словно жила собственной жизнью. Лицо старика исказилось, внутренности медленно агонизировали. Он открыл рот, чтобы позвать слуг, своих людей. Что-то было не так.

Что-то было не так…

На его рот опустилась ладонь, заглушая крик. Глаза старика расширились, когда он услышал прохладный шепот. Почувствовал запах горелой гвоздики.

– Здравствуй, Мечелом.

Слова, рвущиеся из старика, приглушила чья-то рука, зажав ему рот. Внутренности бары полыхали.

– Я долго ждала случая, чтобы застать тебя одного, – сказал голос. – И пообщаться.

Женский, понял он. Девичий. Старик задергался, пытаясь сбросить руку, но она крепко держала, хватка сильная, как могильная кость. Его тень продолжала искривляться, изгибаться, будто он лежал на спине и тянулся к небу. И когда боль усилилась вдвое, он обнаружил себя именно за этим занятием, поднимая выпирающий живот вверх и глядя на силуэт над собой сквозь слезы боли в глазах.

Девчонка, как он и думал. Молочно-белая кожа, стройная фигура да губки бантиком. Из тьмы у ее ног появилось очертание. Плоское, как бумага, полупрозрачное и черное, как смерть. Хвост существа чуть ли не собственнически обвился вокруг лодыжки девушки. И хоть у него не было глаз, старик знал, что оно завороженно наблюдает за ним, как ребенок за кукольным представлением.

– Сейчас я уберу руку. Если только ты не планируешь закричать?

Старик застонал, когда пламя в его животе усилилось. Но затем сосредоточил на девчонке свой взгляд, полный ненависти. Кричать? Он – бара клана Тридраков. Да будь он проклят, если удостоит эту тощую пигалицу таким удовольствием…

Мечелом покачал головой. Девушка убрала руку. Присела рядом с ним.

– К… – выдавил он. – К-к…

– Кто? – спросила девушка.

Старик кивнул, подавив еще один стон боли.

– Боюсь, ты никогда не узнаешь моего имени, – ответила она. – Для меня подготовлена темная дорожка. Я слух. Шепот. Мысль, от которой все ублюдки этого мира просыпаются по неночам в холодном поту. А ты – ублюдок, Мечелом из клана Тридраков. Ублюдок, которого я не так давно поклялась убить тому, кто был мне дорог.

Лицо старика скривилось, пальцы расцарапывали живот. Его внутренности кипели, горели, будто внутри него бурлила кислота вперемешку с осколками стекла. Он помотал головой, попытался плюнуть, но вместо этого застонал. Девушка посмотрела на пролитое золотое вино. Огоньки пламени мерцали в ее черных глазах.

– Это «злоба», – сказала она, показывая на бокал. – Чистая доза. Яд уже проел дыру в твоем желудке. А за следующие несколько минут пережует и кишечник. И на протяжении следующих нескольких перемен твой живот будет кровоточить, вздуваться и гноиться. И в конце концов ты умрешь, Мечелом из клана Тридраков. Умрешь, как я ему и обещала.

Она улыбнулась.

– С криками на устах.

Рядом с девушкой возникло еще одно очертание. Еще одна тень, смотрящая на Мечелома своими не-глазами. Волчица, понял он. Рычащая голосом, который будто доносился из-под земли.

– …Слуги идут. Нам нужно уходить…

Девушка кивнула. Встала. За стариком наблюдали двое теней. За жизнью в его глазах. За всеми ошибками и правильными поступками. За всеми неудачами, победами и всем, что было между ними.

– Если увидишь его, проходя мимо Очага, передай Трику привет от меня.

Глаза Мечелома расширились.

Голос девушки был мягким, как тени.

– Передай, что я скучаю по нему.

Тьма пошла рябью, и старик остался один.

Его одиночество нарушали только его собственные крики.

Хор снова запел.

Призрачная мелодия уже вернулась к тому времени, как Мия и Духовенство перешли Пустыню Шепота вместе с Наив, Джессаминой и их поисковой группой. Недра горы истекли кровью, десятки Десниц и аколитов ныне лежали в безымянных могилах в Зале Надгробных Речей, наряду с лордом Кассием. Имена судьи Рема и центуриона Альберия были вырезаны в полу среди других жертв Церкви, и Мия получила немалое удовольствие, топчась по ним во время службы. Единственные могилы, которых они когда-либо удостоятся.

Достопочтенная Мать произнесла надгробную речь, чествуя павших во время защиты горы, восхваляя тех, кто спас Красную Церковь от катастрофы. Вокруг нее собралось торжественное и безмолвное Духовенство. Несколько Десниц, которые пережили бойню, затянули припев: их песнь истончилась за прошедшие перемены.

Все это время Мия смотрела на один из новых склепов. Просто еще одна плитка в стене, ничем не отличающаяся от остальных. Снаружи никак не обозначенная, внутри пустая – его тело так и не нашли. Но когда месса завершилась и остатки конгрегации ушли во мрак, девушка присела у плитки, достала клинок из могильной кости и вырезала четыре буквы в камне.

ТРИК.

А затем прижала пальцы к губам и коснулась ими могилы.

Вещатель был верен своему слову и вернулся в гору, как только там стало безопасно. Адонай с Мариэль вынырнули из бассейна. Сломанные пальцы ткачихи были в гипсе. Потребовались месяцы, чтобы они зажили и Мариэль вернулась к ткачеству. Но когда это произошло, ее первым заданием было выплатить долг Мие за спасение их с Адонаем жизни.

Она вернула Наив лицо.

Женщина стояла снаружи комнаты вещателя и ждала возвращения Мии с визита к баре клана Тридраков. После того как девушка смыла кровь в купальне, Наив тепло ее обняла и расцеловала в щеки. И, даже не обернувшись на комнату Адоная, повела Мию обратно в ее комнату. Наив по-прежнему носила ткань на лице – наверное, привыкнув после стольких лет его прятать; наверное, зная, как и Мия уяснила наконец, что важна не их внешность, а их поступки.